Рис. 163. Гедеш Рис. 164. Асит

Более редкими богинями такого рода были Атум(а), которая, похоже, была женской формой ханаанского бога Идома; Нукара или Нугара, то есть вавилонская Нингаль, божество подземного мира; Амаит, которой поклонялись в Мемфисе; и пр. См. в главе 12 о многочисленных именах божеств, заимствованных из Азии колдуньями. Мы, однако, не знаем, насколько этим божествам действительно поклонялись в народе.

Рис. 165. Анат

Африканские соседи Египта на западе едва ли оказали влияние на пантеон в исторический период. После 1000 г. до н. э. только одна богиня, Шадиди, похоже, пришла из Ливии. Однако имеется факт, еще не отмеченный египтологами, что египтяне самого раннего периода почитали некоторых нубийских богов. Это явление было обязано не столько египетским завоеваниям Нубии в доисторический период, как это происходило в IV, VI, XII и XVIII династии, сколько сильным культурным (и, возможно, этнологическим) связям, которые существовали между доисторическими египтянами и племенами к югу от них, как недавно показали раскопки в Нубии. Весьма вероятно также, что в качестве наемников нубийцы играли столь же важную роль в истории до-династического Египта, как и позднее, когда несколько династий периода пирамид явно были выходцами из Нубии. Таким образом, богине Селкет поклонялись к югу от региона Порогов, и все же она была очень важным египетским божеством, связанным с мифом об Осирисе. Точно так же Дедуна, бога в человеческом образе, первоначально рисовали как птицу на веточке в форме полумесяца, почитали в отдаленном Семнехе в Нубии, близ Второго порога, как «юность юга, которая пришла из Нубии». Похоже, что цари VI династии все еще называли себя по имени этого иностранного бога [535]. Иероглифы Дедуна и Селкет явно объединены на замечательных сосудах самого раннего династического периода [536]. Таким образом, мы видим, что граница Египта, вероятно, когда-то простиралась гораздо дальше к северу от Первого порога или же оканчивалась у этого порога (как было обычно в исторический период) или она тянулась от него далеко на юг, вплоть до Второго порога, в соответствии с различными политическими условиями и личными мнениями древних ученых [537].

Рис. 166. Иероглифы Дедуна на Селкет

После Александра Великого боги правящих классов заняли место египетских божеств в некоторых эллинистических поселениях, но произвели мало впечатления на египетский пантеон там, где он все еще сохранился.

С древних времен ни одна черта египетской религии не привлекала столько внимания, как широко распространенный культ животных [538]. Немногие из классических писателей рассматривали его с мистическим благоговением, но большинство проявляло недовольство или даже сарказм еще до того, как христиане начали доказывать дьявольскую природу язычества, приводя в качестве наихудших примеров сумасшествие египтян. Совсем недавно современные ученые пришли к выводу, что этот любопытный элемент необъясним. Некоторые из них, сверхревностные почитатели Египта, пытались оправдать это как более позднее вырождение символизма, который сомнительно «чистая религия» самого раннего Египта, вероятно, понимала не столь материалистически. На самом деле все прямо противоположно, так как поклонение животным составляет наиболее значительную часть примитивных египетских верований. Если мы начнем с теории, что анимизм был основой основ египетской религии, нам будет нетрудно понять роль, которую играли в ней животные. Большинство духов, которым поклонялись грубые доисторические египтяне, были в животном облике. Это согласуется со взглядом на жестокость мироздания, которого придерживался в основном первобытный человек. Это не сверхъестественная сила или быстрота некоторых живых существ, которая заставляет смотреть на них с религиозным трепетом, и еще меньшую роль играет полезность домашних животных. Это страх, что по видимости немые животные обладают разумом и собственным языком, которые человек не способен постичь и которые вследствие этого связывают их с таинственным сверхъестественным миром. Лев, сокол и ядовитая змея господствуют в египетском пантеоне, а форма крокодила ограничена одним или двумя богами. Самые страшные из диких животных, леопард и, очевидно, гиппопотам [539], возможно случайно, совершенно отсутствуют в египетском пантеоне, в то время как в нем появляется маленькая мышь-землеройка. Мы уже объяснили частоту появления черных быков, поскольку они принадлежали, по всей вероятности, к поздней стадии космических богов (гл. 3, коммент. 10), и сокол, вероятно, точно так же указывает на тот же век, когда доминирующим стал бог-солнце в облике сокола. Поэтому нам не следует использовать эти формы для объяснения примитивного понимания такого феномена. Там, где культ животного уцелел в более поздний период, его повторно обосновали, четко сформулировав, что животным завладела душа какого-то бога (например, «баран» из Мендеса был «душой» божества). То, что более поздние египтяне в то же время считали, что эти божества живут на небе, не представляло для них трудностей, так как боги не ограничивались одной душой. Божество их имело несколько душ (или, скорее, «сил») [540] и могло, таким образом, жить одновременно и на небе и на земле или, может, даже появляться среди земных воплощений. Несообразность этих теорий о перевоплощении небесных созданий указывает, однако, на их вторичность. Мы видим это с особой ясностью в примерах, где бог, хотя, как сказано, и воплотился в животное, никогда на самом деле не был представлен в такой форме, как в случае с Пта, Осирисом, Ра, Мином и др. Позднее египтяне уже не понимали связи между солярным богом Монту и его первоначальной формой быка, Бухиса, но пытались, по аналогии с Аписом, объяснить последнее животное как воплощение других, безусловно, небесных божеств.