Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Знаешь, а тянешь кота за яйца. У тебя уже все сроки горят, между прочим! — доносится до меня противный рокочущий гогот. — Пора уже уложить малышку-художницу в постель и устроить другого рода танцульки, дружище.
Художницу? Неужели эти двое о ком-то из нашей группы говорят?
— Уверен, эта детка в постели ух, как горяча! Тебе невероятно повезло, мужик!
Фу, как мерзко. Типичные зарвавшиеся и зазнавшиеся мужланы, думающие тем, что в штанах.
И только я хотела сделать шаг, выходя из тени, как услышала:
— Что я сделаю, если эта недотрога все ломается? Сама невинность, млять! Еще и этот ее зверюга неадекватный, который меня там, на дороге чуть на лоскуты не разорвал!
Тот самый “первый” голос, который показался знакомым. И да, весь ужас всей ситуации был в том, что я знала, чей это голос и догадывалась, о каких “недотроге и зверюге” шла речь.
Я притихла. Кутаясь сильнее в тонкую кожаную куртку, которая совершенно не по погоде, я слушала, притаившись и боясь пошевелиться или хоть чем-то выдать свое присутствие.
— Илюха, у нас был спор. Либо ты уложишь крошку в постель, либо твой тачка моя. Так или никак иначе, — второй голос. Надо полагать, один из тех дружков, что пялился на меня, пока мы с Ильей танцевали.
А потом захмелевшее сознание проясняет: спор, художница и постель. Вот же… тварь! Он поспорил на меня, как в каком-то тупом американском кино, поспорил! А я дура! Маленькая, наивная дура! Рита и Макс предупреждали. Сколько раз пытались мне открыть глаза на кобелиную натуру этого мерзкого “ухажера”, а я все упиралась и оправдывала этого козла! И я ведь даже чуть не попалась… идиотка, Виолетта!
Вот и как после такого не слушаться Макса?
Как же противно. Твари.
— Я помню! Не надо мне постоянно напоминать! — буквально проорал Илья. — Сегодня она будет моей, ясно? Никуда не денется. Я уложу эту малышку в постель и хорошенько развлекусь. Мне моя тачка нужна, так что даже не думай слюни на нее пускать.
Мерзко. Как будто ведро дерьма вылили на голову. Такой грязной и доступной я не чувствовала себя никогда! И вроде ничего плохого не сделала, но стать участницей “такого” — гадко.
На глаза наворачиваются предательские слезы, но я держусь. Пытаюсь, по крайней мере, потому что с каждой секундой мне становится все хуже и хуже. Сдерживаю всхлип и чувствую, как стремительно сознание начинает “накрывать”, а когда слышу, как входная дверь снова хлопнула, пропуская этих двоих внутрь, выжидаю пару секунд и спешу следом. Ну, как спешу? Бреду, ведя рукой по стене, так как ноги на высоченных каблуках слушаться не хотят. Но мне нужно найти Ритку. Нужно вызвать такси, сесть и… домой. Я хочу домой. И я к Максу хочу…
Дура, какая же я дура! Настоящая мелкая вредина, которая из-за своего упрямства сама себе и создает проблемы. Эта вечеринка точно пошла не по задуманному мной плану!
Оказавшись в зале, понимаю, что меня штормит и сначала мне нужно в уборную, а потом к Ритке, чтобы не перепугать подругу своим видом.
Я выпила не так много, чтобы опьянеть, но пока иду, едва переставляя ноги, танцпол плывет перед глазами, а ноги подкашиваются. В ушах словно вата, и музыка, что вовсю долбит из динамиков, звучит где-то там. Далеко, на периферии моего сознания. А в голове полное отсутствие мыслей и только страх. Животный страх от того, что я не понимаю, что со мной происходит. Это впервые в жизни, когда меня так “крутит”. И я не слишком уж тупая, чтобы не понять, что от пары бокалов мартини такого точно быть не может!
Кое-как мне удается, хватаясь за стены, добрести до уборной и там, включив ледяную воду, сполоснуть лицо. Раз. Два. Размазывая макияж, постучать себя по щекам и вытереть лоб, на котором проступила испарина. Пытаюсь вернуть себя в более— менее адекватное состояние, но это все равно помогает едва ли.
В голове и в висках стук барабанов, да таких громких, будто они долбят за одной из дверей кабинок. К резко горлу подступает тошнота, заставляя согнуться и хватать ртом воздух. Что за черт?!
Нет, нет, не может же это быть… сок.
Яблочный сок.
Эта сволочь — Илья — меня чем-то опоил или что-то туда подмешал!
От осознания этого становится только хуже и просыпается вдобавок ко всему паника. Теперь слез сдерживать уже не получается.
Дура. Надо же было так вляпаться. Сидела бы себе дома, смотрела сериалы, малевала картинки, но нет… что и кому я хотела доказать это вечеринкой? Ведь чувствовала, что что-то не так.
Чувствуя, что до бара я просто не дойду, я дрожащими руками достаю из кармана куртки телефон и, не попадая пальцами по экрану, листаю телефонную книгу. Заряд мобильного всего два жалких процента, и перед глазами все начинает в натуральную расплываться. Состояние такое, будто я умираю. Очень плохо. Знобит и трясет, а голова вот-вот расколется как орех.
Мимо пробегают куча имен, а я пытаюсь лихорадочно сообразить, кому звонить. Папа — нельзя, Артемий — далеко, кому-то из школьных друзей — все разъехались, и как бы я не крутила, как бы я не избегала очевидного — на ум приходит только один человек, что примчится и поможет. Или, в крайнем случае, отправит кого-нибудь за мной. Единственный, кому я могу довериться, и от гнева которого мне потом точно не поздоровится. Но выбор и невелик. И когда я набираю его номер, мысленно молюсь, чтобы он ответил.
Оседаю на темный кафельный пол, подтягивая к себе колени и прижимаясь затылком к холодной стене. Зажмуриваю глаза, перед которыми все плывет и скачет, и жду. Мысленно считаю каждую секунду, понимая, что медленно, но верно проваливаюсь в бессознательное состояние. Может быть, Ритка, спохватившись, отправился меня искать? Очень на это надеюсь
Гудки на том конце провода кажутся смертельно долгими. И когда наконец-то я слышу в трубке:
— Вредина.
— Макс… — голос хрипит, словно не мой. — Мне… — пытаюсь сказать, что нужна помощь, но с каждым словом становится только хуже. Хватаюсь за горло, и с трудом сглатываю вязкую слюну, всхлипывая. — Сим…
— Летта, черт бы тебя побрал, где ты?! — по голосу слышу, что парень и так понял,
