«Нэдзуми – люди-крысы. В человеческом облике – маленькие мелкие людишки без всяких моральных принципов, с отличным нюхом и зрением. Становятся шпионами и убийцами.

Кумо – люди-пауки. Весьма редкие существа, отличающиеся особой холодной жестокостью. В обычном облике выглядят как огромные черные пауки, размером с человека, с горящими красными глазами и острыми жалами на лапах».

Из японских народных поверий об оборотнях

После концерта, посвященного Дню цветов, я вышла из школы в приподнятом настроении. Дети выступили удачно. Я поставила два танца, и оба получились смесью из пластики, национальных японских танцев и свободных движений. Мне нравился изобретенный мною стиль, и для обучающихся детей он был более приемлем. Они легко разучили пластический танец, как я его назвала, «летящих лепестков сакуры» и более традиционный танец кукол. Костюмы по моим эскизам получились красочные и легкие. Господин Ито не присутствовал на нашем празднике, хотя собирался приехать, а потом отвезти меня на прием. Но все неожиданно отменилось. Я не очень огорчилась, когда узнала об этом.

«Поеду домой и устрою романтический ужин вдвоем со Степкой», – мечтательно подумала я.

И тут заметила Лену, подругу Юкио. Она вышла из школы и направлялась в сторону метро.

– Лен! – позвала я. – Подожди меня!

Она обернулась и, увидев меня, заулыбалась.

– Ты тоже в метро? – спросила она, когда я подошла.

– Да, поеду домой. Устала очень.

– И я домой, – смеясь, проговорила Лена.

– С Юкио не будешь встречаться? – без задней мысли спросила я.

– Сегодня нет, – затараторила Лена. – Он и твой Степан опять на каком-то собрании. И снова засидятся. Ты своего-то не ругаешь за эти поздние похождения? И чего они там только обсуждают?

Для меня ее слова прозвучали словно треск разорвавшейся хлопушки.

– А где они собираются? – стараясь говорить равнодушно, спросила я.

– Да все там же! – усмехнулась Лена. – Прямо за домом Юкио, в какой-то школе.

В этот момент мы зашли в метро «Полянка». И распрощались. Мне нужно было ехать на юг, а Лене на север.

Я села в уголок вагона и перевела дух.

«Этого просто не может быть! – метались мысли. – Степа постоянно мне внушает, как плохо он относится к Юкио. И вдруг какие-то совместные собрания? Я должна все точно проверить».

Один раз я была в гостях у Юкио и помнила, что его дом, где он снимал квартиру, находится возле станции метро «Домодедовская».

Приехав на место, я довольно быстро нашла его. На улице уже начало темнеть, и я обрадовалась, что на мне длинный черный плащ.

«Лена сказала, что они собираются в школе, которая находится прямо за домом», – припомнила я и решительно двинулась за угол. Там действительно оказалось светлое двухэтажное здание, похожее на школу.

«Видимо, здесь», – решила я и направилась к зданию.

Вывеска возле дверей не оставила сомнений. Окна были темными. Я подняла голову и внимательно огляделась. Потом обошла школу кругом. И тут же увидела, что густые невысокие пушистые ели, росшие почти вплотную к стене, освещены. За ними виднелись высокие прямоугольники зарешеченных окон. И в них горел свет.

«Похоже на спортзал», – подумала я, продираясь меж еловых лап.

Я нагнулась и сквозь ветки посмотрела через стекло. То, что я увидела, удивило меня. На квадратных ковриках сидели молодые люди в позе со скрещенными ногами. На них были белые короткие кимоно для занятий карате. Все они сидели лицом к Степану, который находился перед ними и тоже сидел в аналогичной позе на коврике. В первом ряду перед ним я увидела Юкио.

«Да это просто занятия карате!» – с облегчением подумала я и приблизилась к приоткрытому окну.

– Да, Достигший, – услышала я робкий голос одного из парней.

– Я рад, что ты все правильно понял, – ответил Степан. – А сейчас повтори.

– «Аум», я буду привержен гуру, всевышнему богу Шиве и всем истинным победителям, – отчетливо нараспев проговорил парень.

– А сейчас повторяем за мной то, что мы должны говорить себе каждый день, – сказал Степан.

Я прилипла к стеклу и просто не верила ни своим глазам, ни своим ушам. Степан был совсем не похож на себя. Его лицо как-то вытянулось и побледнело, глаза запали и, казалось, смотрели внутрь себя.

– Да, Достигший, – хором сказали присутствующие.

– Я буду вести к истине моего спутника жизни, – монотонно начал говорить Степан, раскачиваясь и закрыв глаза. – Я буду вести к истине моего возлюбленного… Я буду вести к истине своих родителей… Я буду вести к истине своих детей… Я буду вести к истине своих друзей… Я буду вести к истине множество знакомых…

Присутствующие, закрыв глаза и мерно покачиваясь, повторяли за Степаном слово в слово.

– Мы освобождены от страданий, лишь когда мы привязаны к истине. Я спасу всех, кого знаю. Я приведу их в «Аум Синрикё», – продолжил Степан.

Я слушала, не в силах оторваться от окна. Меня начало трясти то ли от холода, то ли от ужаса. Но это было еще не все!

Когда собрание закончилось, я увидела, как сектанты встали и, поклонившись Степану, покинули спортзал. А он начал расхаживать взад-вперед мимо окна, за которым я притаилась, и громко разговаривать с Юкио. Тот неподвижно стоял и внимательно слушал. Вначале он возмущенно рассказывал о мизерности каких-то пожертвований, потом о трудностях подполья. И, наконец, дошел до меня.

– Еще эта шлюха, с которой я вожусь столько времени, вздумала меня обманывать, – сказал Степан.

И я затаила дыхание и навострила уши.

– Но мне кажется, что Таня очень хорошая девушка, – неожиданно вступился за меня Юкио.

– Много ты знаешь! – оборвал его Степан. – Да она дрянь подзаборная! Шляется уже без стеснения по ночам, как блудливая сучка. Как ее только в школе-то держат!

Я так сильно сжала пальцы, что ногти впились мне в ладони.

– Ты ошибаешься, – упрямо повторил Юкио.

– Как же! Видел бы ты, на каком она лимузине подкатила как-то под утро и какой ее мужик провожал! Что может быть общего у скромной училки танцев с такими людьми, я тебя спрашиваю?

– Она милая и красивая, – тихо ответил Юкио, но я расслышала его слова.

– Давно бы денежки ее забрал, которые она в трусах прячет, да знаю, что из нее намного больше вытрясти можно. Зачем же разбивать золотое яйцо? К тому же и квартира бы мне ее не помешала! Это же было имущество Петра, а значит, достояние «Аум».

– Ты не прав, – сказал Юкио.

– Почему это?! – взвился Степан. – Я! Коренной москвич! Я должен жить в съемной? А какая-то приезжая шлюшка уже имеет трешку, и, заметь, не где-нибудь за МКАДом.