Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой друг повернулся к нам, на его губах играла торжествующая улыбка:
– Нисколько не сомневаюсь, что все присутствующие здесь в самом начале сеанса почувствовали дуновение холодного воздуха. Разгадка проста: мошенники оставили окно открытым – только и всего. Что же касается загадочного шепота, граммофона, который включился сам собой, и плавающего в воздухе рожка, то за все эти фокусы нам надо поблагодарить нашего приятеля. – Холмс кивнул на негра. – В нужный момент он появлялся из-за портьеры, шумел, шептал, запускал граммофон… Полюбуйтесь, он даже надел черные перчатки, чтобы его не выдали светлые ладони, когда он держал рожок. Вполне естественно, что во мраке нам казалось, будто рожок висит в воздухе. Я ничего не перепутал?
Негр, поникнув головой, что-то буркнул. Судя по тону, он со всем соглашался.
– Что же касается всего остального… Не буду отрицать, у мистера Хокшоу действительно есть дар имитатора и чревовещателя. Но не более того. Никаких других талантов у него нет. Сэр Роберт, положа руку на сердце признайтесь, голос, что вы услышали, не очень-то был похож на голос вашего сына.
Несчастный отец выглядел одновременно измученным и потрясенным:
– Да… я полагаю… полагаю, мне лишь хотелось, чтобы это был голос Найджела…
– То-то и оно. Именно подобное желание является величайшим подспорьем для шарлатанов вроде Хокшоу.
– Да как вы смеете! – воскликнула миссис Хокшоу, поглаживая голову мужа. – Посмотрите, что вы наделали своей клеветой!
– Нисколько не сомневаюсь, что он быстро оправится, – оборвал ее Холмс и, схватив медиума за воротник пиджака, резко рванул его со стола, откинув на спинку кресла.
Изо рта мошенника выскользнул маленький металлический предмет.
– А пока ловля доверчивых пташек закончена.
Я подобрал странный предмет и принялся его рассматривать.
– Занятная штуковина. Птичий манок. Помните щебетание во время сеанса?
– А вы чертовски умны, сэр, – протянул Себастьян Мельмот, раскуривая маленькую черную сигару. – Вы оказали нам всем неоценимую услугу.
Отвесив молодому человеку легкий поклон, Холмс повернулся к медиуму и его жене, которые, не зная, как себя вести после разоблачения, в отчаянии цеплялись друг за друга.
– Вам я настоятельно рекомендую вернуть все деньги, что вы получили от этих джентльменов, и навсегда покончить с этими спектаклями. Если я хоть раз краем уха услышу, что вы снова взялись за старое и водите людей за нос, я на вас заявлю в полицию. Вы меня поняли?
Супруги, не говоря ни слова, почти одновременно кивнули.
– Да вы, мистер Трелони, и сами устроили здесь отменный спектакль, – весело усмехнулся Мельмот. – Браво!
– На этот раз самих обманщиков обвели вокруг пальца, – холодно улыбнулся мой друг. – Кстати, меня зовут не Амброз Трелони. Я – Шерлок Холмс.
История со спиритическим сеансом имела продолжение. Последний акт этой драмы разыгрался примерно неделю спустя у нас на Бейкер-стрит. Был поздний вечер – тот самый час, когда собираешься уже улечься в постель с хорошей книжкой. Всю вторую половину дня Холмс трудился над книгой об использовании фотографии при расследовании преступлений и пребывал в приятном, расслабленном настроении. Когда он работал, с губ его не сходила легкая улыбка, смягчавшая худощавое лицо. Я уже собирался пожелать ему спокойной ночи, как вдруг внизу кто-то позвонил в дверь.
– Для гостей слишком поздно. Значит, клиент, – озвучил Холмс мою мысль.
Несколько мгновений спустя к нам тихо постучали. На пороге стоял Себастьян Мельмот. Он был одет примерно так же, как и во время спиритического сеанса. В руке он сжимал бутылку шампанского. Холмс предложил ему сесть.
– Прошу прощения за столь поздний визит… Дело в том, мистер Холмс, что я уже давно собираюсь к вам заглянуть, но случай представился только сейчас.
Мой друг опустился в кресло и, сложив ладони, прижал их к губам.
– Вы меня заинтриговали, – с ленцой промолвил он.
Мельмот, практически не обращая на меня внимания, воздел бутылку шампанского в воздух так, словно это был его трофей:
– Это вам, мистер Холмс. Маленький подарок. В знак моей признательности. – Он поставил бутылку на пол у ног Холмса.
Мой друг изогнул бровь в немом вопросе.
– За то, что разоблачили этого негодяя, Хокшоу. Я слышал о нем массу лестных отзывов и потому искренне полагал, что наконец мне удалось отыскать настоящего медиума.
– Осмелюсь заметить, господин Мельмот, что ваша признательность излишня. Вы не бедствуете, родных и близких не теряли и вряд ли извлекли особую пользу из того небольшого спектакля, что я устроил в «Порубежном доме».
Ледяные глаза Мельмота загадочно сверкнули. Он подался вперед. Игра теней придавала его юному лицу что-то демоническое.
– Вы совершенно правы, мистер Холмс, я не бедствую, и деньги для меня значат мало. Вы не ошиблись и в другом: в последнее время мне не доводилось терять родных. И все же я более чем серьезно отношусь к своим изысканиям, а вы весьма успешно продемонстрировали мне, что одно из направлений, которое я рассматривал как весьма перспективное, на самом деле не заслуживает моего внимания.
– Позвольте спросить, а что именно вы изучаете? – промолвил я, более не в силах сдерживать свое любопытство.
Мельмот посмотрел на меня так, будто только что заметил мое присутствие.
– Я изучаю смерть, – тихо ответил он. – Жизнь после жизни.
Недоумение, проступившее на моем лице, вынудило его пояснить:
– Видите ли, доктор Уотсон, я ученый нового времени. Смерть – средневековая загадка, которую можно и д́олжно разгадать. Я не верю, что мы всю жизнь рвем жилы только для того, чтобы после смерти сгинуть, уйдя в небытие. Там, за порогом, что-то есть. Должно быть. Точно так же, как Оливер Лодж[13]и ему подобные, я считаю, что жизнь – это только начало, отправная точка. Я говорю не о рае Священного Писания, не о сказочных краях где-то там, на небесах, но о двери, миновав которую мы становимся бессмертными.
Мельмот распалил сам себя. Щеки его полыхали, на скулах играли желваки. Вскочив, он раскинул руки в стороны:
– Прогуляйтесь по Ист-Энду, джентльмены. Что вы увидите? Нищету, страдания, вырождение. Люди, обитающие там, живут в грязи и мерзости, ведут себя как животные. Это что, и есть жизнь? Да будет вам, джентльмены, там за порогом смерти наверняка что-то есть. И есть ключ. Ключ, который откроет главный секрет. Вы, Холмс, боретесь с болезнями общества, вы, доктор, врачуете телесные недуги. Пусть так, но меня интересует нечто иное, куда более важное.