появились новые кандидатуры (поди с них и денег скупили за включением в «шорт-лист»), рейтинги… Сухомлинов пер как танк. Заявился ко мне в Таврический, весь в медалях, аксельбантах. Мол, я уже готов, чего тяните? Правда, выставил себя полным хамлом и невеждой, ухитрившись разом настроить против себя глав всех фракций, от левых до правых. А времена нынче другие, умение лизать задницу при дворе — этого теперь мало.

Я тем временем готовил ответный удар. Вызвал Перцова из Слова, поинтересовался, что у нас есть на Владимира Александровича. Точнее не у нас, а у одного из наших желтых листков, который занимался разными светскими сплетнями. И там было! Папарацци не раз ловили Сухомлинова входящим и выходящим из различных любопытных заведений под простым названием бордель, уж очень любвеобилен был генерал.

Ну, раз такое дело, решил пойти проверенным путем — снарядил Дрюню, придал ему проверенного парня из подчиненных Адира (выросшего до главного фотографа медиа-холдинга небесников), отправил снять квартирку через стенку от борделя. Хозяйку замотивировали несколькими красненькими позвонить Сухомлинову и сообщить, что получен «свежий товар»… Ну а дальше — дело техники.

Фотографии, интервью с проститутками о постельных предпочтениях Владимира Александровича, осада репортерами супруги генерала на входе и выходе со всех светских мероприятий — сработали на все сто процентов! Скандал поднялся неимоверный, затмил собой поражения на фронтах. Как же так? Нас будет защищать вот этот? Сухомлинову вспомнили опять все — скандал с бракоразводным процессом второй жены, несостоявшуюся дуэль с мужем-рогоносцем…

Тем временем сведения с полей сражений не радовали — в маневренной войне, когда нет линии фронта, мы немцам уступаем. Да и кавалерии на этом участке у нас маловато… Но что утешает — снарядов достаточно и артиллерия рубится в полный рост, от Вислока до Перемышля. Крепостные орудия тоже работают, когда достают и причесывают наступающие колонны — противник давит к северу и югу от Перемышля, не иначе, затевая взять его в осаду.

И снова, как год назад, над австрийскими и германскими колоннами поднялись бомбардировщики. «Святогоров», как назвали вторую модификацию самолета Сикорского, наделали за прошедшее время аж сотню, и почти всю ее бросили в бой в надежде затормозить немцев.

И потеряли почти три десятка.

Немцы же не дураки, они с первого раза сообразили, что без противовоздушной обороны колонны уязвимы. А поставить на повозку спаренный пулемет или пушчонку на грузовик — дело для германской промышленности нехитрое. Да и прикрыть «фоккерами» и «альбатросами» наступающих.

А у нас все по-прежнему — если вышло в прошлый раз, выйдет и в этот. Ну и кинули бомберы почти без прикрытия.

«Воздушная Цусима» — так назвали репортеры потери после налета. Куча известных фамилий авиаторов, фотографии в черных рамках. Скандал в Таврическом шел за скандалом, на каждом заседании депутатов приходилось вызывать думскую стражу разнимать драчунов. В Царское мне тоже путь был заказан — там просчитали, кто подложил мину под Сухомлинова и обозлились.

В Австро-Венгрии дело уже дошло до Перемышля, но как он теперь удержится, непонятно — мы же когда штурмовали форты, изрядно их повредили, часть артиллерии уничтожили, а новую не завезли, плохо у нас с крупными калибрами. По фортам садят аж из 16-дюймовок, причем как раз по фортам № 10 и 11, которые австрийцы взорвали перед сдачей, а наши резервы кукуют в теплушках на узловых станциях.

— В сложившейся ситуации считаю необходимым направить чрезвычайных транспортных комиссаров с полномочиями от Думы и военного командования, с правами вплоть до ареста гражданских и расстрела военных, — выдал с трибуны Гучков.

И его, что характерно, поддержал Палицын. Они что там, спелись у меня за спиной? Но потом я остыл, подумал — да гори оно все огнем! Что еще я могу сделать, если не это? Тем более, меня наладили на самый ответственный участок, железную дорогу по восточному берегу Черного моря.

Там и флот вовсю старался, вывозя освободившиеся войска через порты Трапезунда, Ризе и Батуми, но еще ведь надо и запасы Кавказского фронта эвакуировать. Часть, конечно, оставили для гарнизонов и армянских дружин, а вот остальное вывалили на недавно достроенную железку до Батуми, от коей вдоль берега еще на сто с лишним километров шла уже полнейшая времянка до Ризе.

Вот по этому единственному пути, собранному буквально на соплях, с мостами из бревен, как в американских вестернах, и тащились составы с так нужным фронту имуществом. Одно счастье, что командовал там талантливый генерал Юденич и мы спелись. Саперные части вместо отправки морем остались на месте, строить разъезды, что буквально за пару недель вдвое подняло пропускную способность дороги, а к исходу месяца позволило растащить пробку и наладить регулярное движение. И обошлись малой кровью — всего-то двух саботажников расстреляли, причем не я, а фронтовое командование.

Наш же медиа-холдинг вовсю пользовал методику перебивки внимания с военными министром и провалом разведки — раздул выезд императора на фронт в событие куда крупнее по масштабам, чем отступление в Галиции.

4 мая в 10 часов 30 минут вечера Его Величество Государь Император изволил отбыть из Царского Села в действующую армию.

Для проводов Его Величества в Царский павильон в Царском Селе собрались: обер-гофмаршал Высочайшего Двора генерал-адъютант гр. Бенкендорф, обер-шталмейстер генерал-адъютант фон-Гринвальд, командир Собственного Его Величества Сводного пехотного полка свиты Его Величества г.-м. Ресин, флигель-адъютант Нарышкин, дежурный флигель-адъютант герцог Лейхтенбергский, лейб-медик Боткин, петроградский губернатор шталм. гр. Адлерберг, царскосельский комендант ген. Осипов, начальник царскосельского дворцового управления ген. — майор кн. Путятин.

По пути следования на павильон Их Величества Государь Император, Государыня Императрица Александра Феодоровна с августейшими дочерьми, великими княжнами Ольгою Николаевной, Татианой Николаевной, Мариею Николаевной, заезжали в Феодоровский Государев собор, где было отслужено краткое напутственное молебствие.

Ну и так далее, с фотографиями и митингами на каждом полустанке. Короче, публика малость успокоилась — царь едет на фронт, военные вот-вот заткнут прорыв, апокалипсис отменяется. Всепропальщики немного притихли.

А тем временем нам подкинули подарок англичане с немцами, сцепившиеся в морском сражении недалеко от Ютланда.

Как там Пушкин говорил? «Публика имеет чутье, что же до вкуса…» Вот и у нас только что оравшие «В отставку его!» (то есть меня) интеллигенты теперь деятельно обсуждали тоннаж и калибр орудий британских и германских линкоров, делая на сопоставлении далеко идущие выводы, вплоть до объявления Одессы вольным городом.

— Катера ваши, Григорий Ефимович, превыше всех ожиданий себя показали! — радостно улыбаясь, рассказывал о результатах рейда «москитного флота» генерал-майор корпуса корабельных инженеров Бубнов по моему возвращению в столицу.

— Да какие же мои, Иван Григорьевич! Вы построили,