Вернулся мой телохранитель из баньки несколько задумчивым. Я даже удивился — обычно приятель от излишней скромности не страдал. Скорее наоборот. Когда мы остались одни, я спросил:

— Бабы поразили?

— При чем тут бабы, шеф? Я узнал, что Савва — родной племянник Свега. Почему же нам боярича в слуги навязали?

— Ну, может, у них так принято?

— Не думаю. Прислуга глаза на него таращила. — Помолчав, Алекс добавил: — Хотя парень мне по душе — правильный пацан.

Я вновь офигел:

— Так быстро это понял? А как насчет того, что, чтобы человека узнать, надо с ним пуд соли съесть?

Алекс пожал плечами:

— Обычно да. Но с Саввой голову готов дать на отсечение. Чувствую.

Слуги принесли новую одежду — дар от хозяина. Богатую, расшитую золотой и серебряной нитью. Я не стал спорить. Наверное, обычай местный. Откажешься — еще обидишь. Мы с Алексом переоделись, оглядели друг друга и остались довольны. Эх, видели бы сейчас нас братки!

— Жаль, камеры нет, шеф. Расскажем, так никто не поверит.

Я даже расхохотался, представив, как прошу Свега сфоткаться на память. А потом настроение резко испортилось: а будет ли кому рассказывать? Ни одной идеи, как отсюда свалить, пока не наметилось.

Заглянул Савва и проводил нас в трапезную. Там уже расположились Свег и несколько его знакомых из бояр с чадами и домочадцами. Я отметил, что почти все мужчины в этом мире высокие и широкоплечие, а женщины — упитанные, но крепкие. В теле, так сказать. Точь-в-точь в моем вкусе.

Боярин выказал уважение: встретил поднявшись, усадил рядом с собой. Потом степенно перечислил имена и звания всех гостей. Я старательно пытался запомнить, но вскоре понял — гиблое дело. Ну и черт с ними, разберемся в ходе общения.

Угощал хозяин знатно. Особенно мне глянулись зажаренные целиком поросята, огурчики и соленые грибочки. Глядя на то, как гости уминают угощение, я усмехнулся: проблемы лишнего веса местных обитателей явно не заботят. Жбан с медовым пивом стоял прямо передо мной: черпай ковшиком да пей сколько душа просит. Но я от этого дела зарекся. Перебирать больше не хочу. Медовуха — обманчивый напиток. Вроде пьешь, как компот, а потом и не поймешь, что уже в отключке. Я едва подносил чарку ко рту, несмотря на уговоры со всех сторон. Как я понял, традиции тут такие же, как и у нас: не напоишь гостя до свинячьего визга — плохой хозяин.

После нескольких чарок присутствующие расслабились. Начали лезть с вопросами, типа где пропадал и что случилось. Я отбрехивался как мог. Явно уже все знали, что я отстраиваю поместье, и, кажется, завидовали моему «дядюшке», урвавшему где-то состоятельного племяша. Боярыни на женской половине стола оживились, шептали что-то своим дочерям, те старательно стреляли в меня глазками. Похоже, открыли охоту на престижного женишка. Но интрижек я с ними заводить не собирался, хватит с меня Настасьи Вахрамеевны.

Позже остальных пришла еще одна пара. Я сначала подумал, что это отец с дочкой. Обрюзгшего толстого мужика с тройным подбородком сопровождала разбитная верткая девица. Она с интересом зыркала на всех лиц мужского пола. Оглядела меня, потом переключилась на Алекса. Я решил, что девка ищет мужа. Хотя непонятно, почему никто не взял, вроде бы довольно смазливая. Тут Свег шепнул:

— Мой воевода с женой. Угораздило мужика на старости лет влюбиться в молодуху. Врагу не пожелаешь такой доли. Наставляет ему рога направо и налево, а тот выслеживает и устраивает скандалы. Срам да и только.

Тем временем молодке надоело сверлить глазами Алекса. Она переключила внимание на Савву. Я заметил, как на губах обоих мелькнула довольная улыбочка. Не сомневаюсь, что женка воеводы и Савва — любовники. Глянул на Свега и понял: знает об этом и он. И не одобряет.

Спустя некоторое время бабенка вновь попыталась добиться внимания моего телохранителя. То ли готова пуститься в новую интрижку, то ли хочет заставить Савву ревновать? Ох уж сломает она об моего друга свои хищные зубенки. Сердце Алекса покрыто броней, и он не собирается отдавать его никому. Хотя и не отказывается от того, что само плывет в руки. Иногда мне даже казалось, что в жизни друга была какая-то трагедия на личном фронте, но я никогда не касался этой темы.

Наконец гости разъехались по домам. Я собирался тоже отправиться в свою комнату отдохнуть — предыдущая ночка выдалась бурной, — но хозяин предложил посидеть вдвоем и выпить еще. Приглашение насторожило. Показалось, что боярин что-то заподозрил. Но отказаться было как-то стремно.

Слуга принес глиняный кувшин, опечатанный сургучом. Вкус у вина оказался отменным, но и крепость была немалой, сразу ударило в голову. Мы потрепались о том о сем. Потом разговор зашел о царстве царя Салтана. Я вмиг насторожился. Даже почти протрезвел. Как бы не спалиться. Показалось, что хозяин как-то странно посматривает на меня. Похоже, где-то я уже успел лажануться.

— Федор, что у вас говорят? В добром ли здравии царь Салтан? Как обычно, весел и радует душу пирами?

Я чуть не брякнул, что старикан чувствует себя отлично и отрывается по полной, но тут бесенок зашептал в ухо. Я как попугай повторил за ним:

— Может ли веселиться человек, погубивший всю свою семью?

И подумал: «Спасибо, Чуфик. Штирлиц, как никогда, был близок к провалу».

— Он все так же красив и статен?

Я снова услышал шепот и выдал вслух:

— Сколько помню, статью царь никогда не блистал.

Друг детства пристально разглядывал меня. Я хотел было плюнуть на конспирацию и во всем ему сознаться. Боярин вызывал у меня симпатию. Но как будет воспринят мой рассказ? Помнится, они даже князя своего нечистью объявили за какие-то пустяки типа рейдерских захватов. А я тут вообще пришлый. Не хочется уносить ноги с уже пригретого местечка.

Мои размышления прервал Савва. Он заглянул в комнату, развернул ткань, которую держал в руках, и спросил у боярина:

— Вот, хазарский купец предлагает. Брать?

Я с любопытством взглянул на то, что он принес. На темном бархате, переливаясь и играя всеми гранями, лежало изумрудное ожерелье. Уверен, подарок будет оценен по достоинству. Если уж только подруга Свега не совсем избалованная привереда. Почему-то я сразу решил, что ожерелье предназначено возлюбленной.

— Молодец, Савва, дар знатный. За что бы ты ни брался, всегда сделаешь лучше всех.

— Рад, что угодил. А теперь простите, удаляюсь, меня ждут.

Я посмотрел вслед уходящему парню:

— Хороший у тебя племянник, боярин. А что с его отцом?

Свег метнул на меня довольно подозрительный взгляд. Похоже, вопрос его напряг. Боярин насторожился, от него повеяло холодом. Что же я такого особенного спросил? К счастью, в дверь постучали. В комнату влетел испуганный слуга:

— Гонец от князя!

— Зови.