Поэтому, говоря собственно о престоле, надо понимать суть управления в петровскую эпоху. В.О. Ключевский отмечал, что Сенат имел «распорядительный и наблюдательный характер учреждения без совещательного значения и законодательного авторитета». «Петру, — писал В.О. Ключевский, — нужна была… простая государственная управа из немногих толковых дельцов, способных угадать волю, поймать неясную мысль царя, скрытую в лаконической шараде наскоро набросанного именного указа, разработать ее в понятное и исполнимое распоряжение и властно присмотреть за ее исполнением… Большинство сената составилось из дельцов далеко не первостепенной чиновной знати… Такие люди понимали военное хозяйство, важнейший предмет сенатского ведения… а украсть могли наверное меньше Меншикова».

Возникает закономерный вопрос: мог ли царь доверить управление страной людям незнатным, не принадлежащим к властной верхушке? Петр не мог не понимать, что такая расстановка сил однозначно приведет к гражданской войне, к борьбе знатных родов, как уже было в Смутное время.

Павленко предполагает, что письмо подделал Штелин, который находил удовольствие в «изготовлении легенд». В то же время зачем профессору, живущему в России уже 50 лет, подделывать политический документ, направленный против существующей власти, против Екатерины II? Кому было выгодна подделка письма? В Екатерининскую эпоху группа знатных людей сочиняла проекты по ограничению монарших прав. К этой группе принадлежал и Щербатов. Он отрицательно относился к роскоши императорского двора, не одобрял институт фаворитизма. Щербатов и другие дворяне возмущались, что увлечения императрицы являются главными при назначении на государственные посты. Поэтому Щербатову хотелось подчеркнуть исключительность Сената. Письмо, придуманное им, могло позволить расширить права Сената и ограничить абсолютную монархию. Письмо не случайно было показано «многим знатным особам». Однако ни у кого из послов или знатных русских лиц в воспоминаниях, дневниках, переписке нет упоминаний о том, что письмо им показывали.

В подтверждение своей точки зрения Я.Е. Водарский приводит «Ответ гражданина на речь, говоренную ее императорского величества обер-прокурором Сената Неклюдовым, по причине торжества шведского мира, 1790 сентября 5 числа». В нем Щербатов пишет: «Наконец, воспоминаешь ты нещастный случай Петра Великого… что граф Румянцев заключил Кайнаржинский мир в тот самый день, когда был Прутской заключен… История, верная вещательница бывших приключений, не может оправдать, чтоб Петр Великий не учинил в сем случае ошибку. Но воззрим, каков он был в ошибке сей. Он хотел с храбрыми и усердными своими войсками пробиваться сквозь врагов, и будучи лишь убежден прозьбами его подданных, ради опасности, которой подвергается, согласился вступать в договоры. Не утверждаю я напечатанного его письма в Анекдотах (историях), которое, по крайней мере, вид истины имеет; геройский его дух, являющийся, что не для себя, но для отечества воюет, учинил ему предписать своему Сенату, дабы, в случае нещастия, плен его никакого вреда России не причинил, избрать в Российские Монархи кого из среди себя». 1790 год — это когда во Франции уже совершилась буржуазная революция, когда Екатерина II приняла решительные меры по уничтожению проповедуемых ею же свобод, выступив за сохранение единого государства, против гражданской войны. Поэтому понятно, почему Щербатов столь осторожно высказался о письме в ответном слове обер-прокурору Сената. Вряд ли он хотел подвергнуться той опале, которую испытал А.Н. Радищев.

Неудавшийся Прутский поход заставил Петра I задуматься над причинами постигших его неудач. Общие потери в Прутской кампании составили 27 285 человек. Из них в боях погибло 4800 человек, остальные же — от болезней, голода, жажды. Тактика изматывания противника на длинных переходах, которую Петр I избрал в войне против шведов на территории Украины, не оправдывала себя в безлюдной местности. Сам царь писал, что при сложившихся обстоятельствах «…ежели бы получили викторию над неприятелем, тогда бы еще далее зашли и более бы… Иуде (Брынковяну) поверили, и так без сомнения злее было». Становилось ясно, что для дальнейшего продвижения к Черному морю необходимо решить проблему поставки фуража и продовольствия. А для этого нужно установить постоянную связь с местным населением и создать условия для заселения приграничной территории. Немаловажное значение приобретала и разведывательная деятельность. Установленные военные и дипломатические отношения с казаками Украины и молдаванами показывали перспективность будущих совместных действий в борьбе против турок и татар. Именно в Прутском походе впервые, по замечанию Д.Ф. Масловского, выразилась «идея борьбы с сильною тогда Портою путем восстановления самостоятельности родственных нам и подвластных Турции народов». Однако предательство валашской политической элиты делало невозможным использование местных ресурсов, и поэтому на первый план в русской политике выдвигалось привлечение жителей Балкан (болгар, сербов, греков, албанцев), поселившихся на территории Валахии и создавших этнические диаспоры. Речь шла, прежде всего, о получении информации о противнике, создании продовольственных баз. С учетам особенностей приграничной местности и специфики взаимодействия с жителями, проживающими вблизи границы и недалеко от боевых действий, Петр I задумал создание полков по национальному признаку. Царь «…преследовал цель не только закрепить территорию и обеспечить безопасность государства, но и получить дополнительные средства на развитие народного хозяйства и ведение войны». На деле это означало не столько формирование по принадлежности к той или иной этнической группе, сколько призыв в полки жителей приграничных районов, близких по духу, образу жизни, языку, знающих топографическое положение местности, имеющих материальный достаток. Такая установка могла бы частично решить насущные вопросы, связанные с подготовительной работой в местах проведения боевых операций. Для решения поставленной задачи сложилась удобная ситуация. Еще 20 февраля 1700 года Е.И. Украинцев в одном из своих донесений в Посольский приказ передавал услышанный им разговор между австрийским послом и великим визирем. Южные славяне, находящиеся на службе у австрийского правительства, не имели регулярных выплат со стороны венского двора, так как не велись военные действия, и, по мнению австрийца, наемники готовы служить в войсках соседних государств, ведущих войны, даже в Турции. Петр I, наблюдая за ситуацией в подвластных Османской империи европейских владениях, внимательно изучил донесения. Он решил использовать этническую психологию приграничных жителей. Помимо материального интереса волонтеров, он учел национально-политичеекий фактор, сыгравший ведущую роль при создании концепции военной колонизации.

Неудача, постигшая Петра в Прутском походе, не только отдалила завершение Северной войны, выход к Черному морю, упрочение позиций на Балканах, но и отрицательно сказалась на иностранных частях русской армии. Заинтересованное в поддержании мира с Османской империей, русское правительство стремилось исключить любой повод, могущий привести к новому конфликту. При подготовке к сдаче Азова и срытию крепостей Каменный Затон и Таганрог, 16–17 августа 1711 года по царскому указу возле деревеньки Деревище был произведен смотр и «разбирание волошских частей». Все находившиеся на русской службе молдавские, валашские и сербские полки и хоронгви были расформированы и «отпущены в свое отчество». Исключение составили полки Ф. Апостола-Кигеча и Василия Танского, а также четыре сербские конные роты, оставленные при корпусе фельдмаршала Шереметева. Состав каждого из полков был определен в количестве 274 единиц: полковник, пять ротмистров, пять поручиков, пять хорунжих, по одному писарю, адъютанту, обозному, стражнику, литаврщику, два трубача и 250 доброконных рядовых. Было установлено новое жалованье. Годовая сумма значительно возросла: у полковника она составила 250 рублей, подполковника — 200 рублей, ротмистра — 150 рублей, поручика — 88 рублей, хорунжего — 66 рублей, рядового — 22 рубля. Выплата производилась один раз в три месяца. Однако довольствие этих полков, получавших больше, «нежели природно русские регулярные чины от кавалерии», были в тягость казне. На протяжении 1711 и начала 1712 года Шереметев докладывал царю и Сенату о невозможности выплаты жалованья по причине отсутствия денег.