— Опять под ремень и в сапоги? — удивились новые коллеги.

— Да.

— Пыль глотать?

— Да.

Ничего больше не спросили, но ясно, о чем подумали. Ну и Бог с ними, что объяснять, если в воинской службе они увидели только ремень да сапоги.

А тут аккурат подошла в округ разнарядка — есть место на курсах переподготовки офицеров «Выстрел». Предложили, согласился, вот так и оказался в первый раз от Москвы на расстоянии проезда электричкой. А вскоре и бывший комбриг, Василий Васильевич Колесов, объявился, позвонил накануне Первомая, передал привет, поинтересовался житьем-бытьем.

— Что, в ВДВ вернуться хочешь? — уловив грустные нотки в этом месте разговора, спросил Василий Васильевич.

— Только в ВДВ.[23]

— А если предложат в ТуркВО,[24]поедешь?

— ТуркВО боятся только те, кто там не служил.

— Семья как, дочери? — увел разговор в сторону Колесов, но вопрос про ВДВ Хабиб запомнил четко. Может, как-то поможет? Не в Москву ведь просится на охрану Генштаба — в пески и горы. Не может же быть, чтобы и туда конкурс был, ведь кроме личного удовлетворения, ни льгот, ни пособий, ни условий.

Скорее всего сегодняшний вызов уже кое-что прояснит. По крайней мере Хабибу хотелось в это верить. А вернуться в свои войска было бы просто здорово. Попробуйтого же учителя физики заставить с любовью и уважением преподавать биологию или обществоведение — горе и ему, и ученикам. Так и спецназовцам — элите Советской Армии, десятки раз твердить одно и то же про автомат Калашникова будущим Ломоносовым (не меньше!), которые к тому же совершенно не желают этого знать. Тут уже не насмешка, а издевательство. Тут уж лучше вообще погоны снять, не позориться.

…Москва вокзальная предстала солнечной, крикливой, суетящейся. Мгновенно выделив среди всей толпы в нем приезжего, подвернулись две молоденькие цыганки, задергали, зашептали про судьбу, больно задел тележкой носильщик, торопящийся к группе иностранцев, и Халбаев быстро спрятался от этого мельтешения в подземку метро. Поплутал там немного, но без расспросов доехал до нужной станции, поднялся наверх. И вздохнул полной грудью.

Этот уголок столицы был тихим и спокойным. И очень зеленым. Хабиб даже и представить себе не мог, что в Москве может расти столько деревьев и кустарников. За что Россию можно любить — это как раз за ее зелень. Иметь такие леса, столько зеленого моря — для него, выросшего среди гор и хлопка, это казалось истинным чудом, которого ну не может быть в таком огромном количестве. Нет, он не променял бы свое солнце и свое небо на российские перелески, этого не возникало и в мыслях, но позавидовать людям, живущим в Подмосковье, можно было и десять, и сотню раз.

Нужный адрес нашел быстро, дольше проверяли на КПП документы, созванивались, что-то уточняли. Наконец выдали пропуск. Номер кабинета Василия Васильевича был написан прямо в нем, и Халбаев, постучав, с улыбкой открыл дверь.

Однако за столом сидел незнакомый полковник.

— Извините, — удивился Халбаев и посмотрел на пропуск: нет, он не ошибся.

— Товарищ Халбаев? — спросил тем временем полковник, не давая ему уйти.

— Так точно.

— Проходите, садитесь.

Значит, не в гости Василий Васильевич звал. Похоже, что даже и не он приглашал…

— Что можете, товарищ Халбаев, в военных науках?

Что он может? Стрелять из всего, что стреляет, водить то, что ездит. В спецназе ведь был, а там с этим строго. Работать на средствах связи, картах, может и по альпинизму…

— Как сходитесь с людьми?

— В батальоне проблем вроде с этим не было, вот только в институте…

— Нам институт — не показатель. Знаете что? Я вам дам сейчас одну инструкцию, вы внимательно прочтете ее и… — полковник посмотрел на часы, — через полтора часа выскажете мне по ней свои соображения. Пойдемте, я провожу вас в свободную комнату.

Передав там скрепленные листочки, вставил в дверь ключ:

— Я закрою вас, чтобы не мешали.

«На три листочка — полтора часа? — удивился скорее не сверхсекретности, хотя какая сверхсекретность, подумаешь, закрыли на ключ, это элементарное уважение к работе с документами, а отпущенному на изучение бумаг времени подивился Халбаев. — Серьезно работают. Хотя бы Василь Васильевич появился, объяснил что к чему».

Оглянувшись на закрытую дверь, снял китель, удобно уселся на стуле и только после этого подвинул к себе листочки. Пробежал глазами текст первый раз, прочел второй, начал вчитываться в третий. Встал, прошелся по кабинету. Подошел к окну. Прямо перед ним лениво шевелили плечиками лоснящиеся на солнце листочки липы. За забором, на тротуаре, бабушка пыталась тащить за руку внука, а он старался ударить, не пропустить ни одной белой головки одуванчиков на газоне. Как все тихо и мирно в Москве…

Посмотрел на инструкцию издали. Для борьбы с бандами, переходящими границу (когда, где?), создается специальный отряд. Судя по масштабам задач, в пределах батальона, который в своей деятельности руководствуется… подчиняется… обеспечивает…

Если его вызвали сюда и дали инструкцию, то, надо думать, его рассматривают на должность начальника штаба или даже командира этого отряда. Но это уже детали, главное — есть возможность вернуться в строй. Да и дело у отряда вроде бы стоящее…

— Что можете сказать? — Дверь кабинета отворилась ровно через полтора часа — в ГРУ, видимо, серьезно относились не только к документам, но и ко времени, и Халбаев увидел устремленный на себя острый, проницательный взгляд полковника.

Хабиб выдержал взгляд.

— Эта инструкция наполнится содержанием только тогда, когда будет известна штатная структура отряда. Сейчас же, не зная его тех же огневых возможностей, судить об эффективности ведения действий сложно.

— Так, хорошо. — Полковник несколько оживился, прошел к окну, но, видимо, не заметил ни листьев за стеклом, ни все еще упирающегося мальчугана на тротуаре. Присел на подоконник.

— Основное, на мой взгляд, — это подбор людей в отряд, гибкая штатная структура и… определенная самостоятельность командира, который вынужден будет действовать, как я понимаю, очень часто самостоятельно, в отрыве от основных сил…

— Добро, — вновь кивнул полковник, выслушав весь доклад. — Сейчас пойдем к генерал-майору…[25]Единственное пожелание и совет — будьте решительнее. Входите в кабинет и докладывайте без стеснения и смущения. Словом, не так, как ко мне. Нам нужен решительный офицер.