Двадцать дней, и заключение опеки было готово. Алена искренне поздравила Машу с Олегом – казалось, радовалась не меньше счастливых родителей – и выдала первое направление на знакомство.

Через полтора часа они уже стояли у железных ворот московского детского дома. Взглянуть со стороны – обычный детский сад. Кованая ограда, ухоженные лужайки, привычные с детства беседки. Маша не могла отделаться от навязчивого дежавю: ей казалось, она уже входила в эту калитку, уже искала обитую коричневым дерматином дверь. Потом поняла – да, действительно была здесь лет восемь назад. Привозила, кажется, цветы к празднику, потом еще что-то. За это время здесь многое изменилось: появились пластиковые окна взамен старых, деревянных, здание приобрело приятный нежно-зеленый цвет. На площадке для игр появились новые пластиковые горки, качели и даже лабиринты. Все для детей. Разве что аромат, доносившийся с кухни, был прежним: столовские щи и котлеты. Шагнув с яркого уличного света в полумрак коридора, Маша поежилась – не только запах не изменился. Ощущение одиночества, изолированности от внешнего мира осталось тем же.

Охранник подсказал дорогу к кабинету директора. Пока шли, Молчанова продолжала сходить с ума от волнения: как и вчера, когда позвонила Алена и сказала, что есть девочка, с которой можно познакомиться. Не могла уснуть ни на минуту: старательное воображение рисовало портрет маленькой дочки. Маша пыталась объяснить себе, что девочка может оказаться совсем другой, не обязана она походить на ее фантазии – тем более что фотография в базе данных была явно не первой свежести. Вместо пятилетней девочки на ней красовалась малышка лет трех. Но подсознанию это ничуть не мешало, оно трудилось из всех сил. Судя по сосредоточенному лицу Олега, он переживал ничуть не меньше.

– Как перед первым свиданием, – муж отер вспотевшую ладонь о брюки, – комок оголенных нервов.

– И я, – Маша поймала его руку: не ладонь, а только большой палец, и сжала в своем кулаке.

Он бросил на жену беспомощный взгляд – Маша не могла вспомнить, чтобы муж когда-нибудь так смотрел – выдохнул и распахнул перед женой дверь.

Маша узнала директора сразу. Она ее – нет. Мало ли людей ходит-бродит вокруг. У всех какие-то интересы. Гости застали руководителя врасплох: было ощущение, что она куда-то опаздывает. Олег протянул начальнице документ, та посмотрела на вписанное от руки имя: Степнова Анна Игоревна, 5 лет. Не упустила из внимания ни подписи, ни печатей, и только потом согласно кивнула.

– Да, младшая группа, – директор взглянула на дверь, – по общим правилам после знакомства у вас на размышление десять дней. Можете приходить, общаться. Но в строго определенное время.

– Спасибо! Нас предупредили.

– В принципе, вам бы с врачом сначала поговорить. Но ее сейчас нет.

– А когда будет? – Олег выглядел так, словно единственным его желанием было сбежать.

– Если хотите, пообщайтесь сначала с Аней, потом вернетесь сюда. Пока знакомитесь с девочкой, врач придет. Она все расскажет.

– Да, конечно! Спасибо большое!

Маша крепче сжала палец Олега, не давая ему возможности возразить.

– Тогда попрошу проводить вас, – директор вышла из кабинета вместе с посетителями и, оставив их на попечение провожатого, торопливо зацокала к выходу.

Они шли по узким коридорам, мимо приоткрытых дверей в группы. Маша старалась не заглядывать внутрь комнат, из которых доносился шум детской возни. Не звонкий, не радостный, а какой-то приглушенный, с оттенком обреченности. Она и сама не знала, додумывает эти неприятные чувства или восприятие работает само по себе, без влияния разума.

Их завели в обычную маленькую прихожую – низкие деревянные скамейки, разноцветные шкафчики с нарисованными на дверцах арбузами, яблоками, вишнями и прочими ягодами-фруктами.

– Обождите здесь.

Нянька даже не взглянула на них, торопливо ушла. Маша села на скамейку, усадила мужа – нехорошо, если Аня войдет и испугается их – таких непривычных, высоких. Особенно тревожно было за Олега: мало того, что он сам боялся и трясся как осиновый лист, так еще неизвестно, видела ли девочка в своей жизни мужчин. Может напугаться, расплакаться. В детских домах очень часто работают только женщины – их и в школе предупреждали, что папам нужно быть особенно осторожными.

Молчанова, не соображая, что делает, достала из пакета подарки: новые книги, игрушки, еще упакованную в полиэтилен мягкую куклу, гостинцы. Потом замялась, начала смущенно складывать все обратно. И тут Анечка вошла. Два беленьких хвостика, чуть раскосые синие глаза. Тонюсенькие ручки и ножки, торчащие из ситцевого платьица бледно-розового цвета.

Девочка стояла на пороге, нерешительно вглядываясь в лица незнакомых людей. Рядом с ней, не выпуская крошечной ладошки, замерла та самая няня.

– Ну что, подойдешь? – спросила она.

Анюта еще несколько секунд постояла на месте, потом, увидев в руках Маши «Киндер-сюрприз», который та не успела убрать в сумку, кивнула.

– Привет! – Молчанова сама испугалась своего хриплого голоса: будто молчала несколько дней подряд.

– Привет. – Аня не сводила взгляда с шоколадного яйца: на Машу она не смотрела. – Это мне?

– Да, конечно! И вот еще…

Она снова зашуршала пакетом, извлекая на свет божий куклу, сладости, книги. Даже если бы не было никакой учебы, подсознательно Маша и сама бы догадалась, что нельзя дотрагиваться до девочки, чтобы не спугнуть ее, нельзя пытаться нарушить личное пространство ребенка. Аня стояла на расстоянии двух вытянутых рук – так ей было комфортно. На Олега она пока не обращала внимания. Но не заплакала, не испугалась – уже хорошо!

– Тоже мне? – девочка бросила на куклу заинтересованный взгляд.

– Да. – Молчанова торопливо зашуршала упаковкой, освобождая игрушку. – Смотри – это кукла Маша. Она пришла к тебе в гости.

Кукла в руках Молчановой ожила и чуть приблизилась к своей новой хозяйке.

– Привет, – пропищала она тонюсеньким голоском, – я Маша. Хочу с тобой поиграть.

– Я Аня, – девочка осторожно улыбнулась. – А во что ты умеешь?

Молчанова чуть было не ляпнула «в дочки-матери», но вовремя остановилась. Она понятия не имела, что за плечами у этого ребенка. И нет ли в словах «дочка» и «мать» слишком горького смысла.

– Во что ты хочешь?

– В прогулку? – неуверенно предложила Аня.

– Давай!

Девочка протянула к кукле ладошку, взяла ее за вязаную ручку и поволокла за собой по полу к двери, воровато оглядываясь на женщину в белом халате. Ни Маши, ни Олега для нее как будто и не существовало.

– Степнова, ты куда?! – очнулась наконец нянька.

– Гулять…

– Вечером пойдем. Сейчас обед и тихий час.

Опустив голову и волоча куклу за собой, Аня поплелась обратно. Она даже не попыталась возразить – правила были частью ее существа. И хотя Маша видела огорчение на лице малышки, казалось, сама она не придает своему расстройству никакого значения. Так надо, и все. Никто и никогда не разрешал ей выражать собственные желания. Делать нужно было лишь то, что положено: вставать вместе со всеми, садиться на горшки всей группой, гулять по расписанию, есть и спать. Как же непохожа была эта маленькая страдалица на ее собственную Дашку в том же возрасте – заводную, неугомонную, втягивающую взрослых то в одну, то в другую игру по своему смотрению.