– Не балуйся, дурачок, не забывай, что я-то не железный. Что ты накопал в Системе?

– Дядюшка желает фактов или предсказаний?

– Сначала предсказаний. После того как ты предсказал мою смерть, я имею слабость к этому развлечению. Или ты все же предпочитаешь факты?

Макс проникновенно хрюкнул, смех машины нарочито отдавал противным жестяным скрежетом – очередная шутка сайбера. Президенту не понравился резкий звук. Можно было без труда принудительно снабдить Макса хорошей акустикой, но стальной поросенок уже стал личностью, покушение на его уродство начинало казаться жестокостью вивисектора. «Бездна с ним, пусть хохочет, как ему хочется».

– С фактами у нас напряжёнка, плохонькие факты, дядюшка, – отозвался между тем Макс. – В целом все славно и спокойно, не считая того, что наши свободные каленусийцы с каждым годом утрачивают лишние способности. Мозги у публики заплыли жирком, твоя «Мерка Фантома» работает безупречно – все, что не укладывается в стандарты по пси-показателю, идет в отвал. То есть, я хочу сказать, счастливо отправляется на реабилитацию…

Вэнс встал, неспешно прошелся по кабинету, остановился у окна. Цельное, от пола до потолка, прозрачное только изнутри стекло щедро открывало панораму летнего города. С головокружительной высоты Калинус-Холла суета улиц напоминала размеренную жизнь муравейника. Близ площади Согласия образовалась пробка – сумбурно пестрели бесчисленные яркие спинки машин.

– Любуешься, дядюшка?

– Не остри. Я сегодня не расположен слушать твои механические шутки. Останемся в рамках сухой логики, так будет проще нам обоим. Псионики медленно умирают в результате повседневного общения с пси-нормальными. Это первый факт. Псионики опасны для пси-нормальных как потенциальные ментальные агрессоры и убийцы. Это два. Изолировать или ликвидировать псиоников нам не позволяют наши принципы – принципы свободной и гуманной страны. Это три. Остается уравнять граждан Конфедерации единственно возможным путем – сделать псиоников непсиониками, для этого был разработан антидот и введена всеобщая реабилитация пси-мутантов. Это милосердно, насколько вообще возможно милосердие по эту сторону Великой Пустоты. Это четыре. Что не так, маленький Максик?

– Ты помнишь статистику по вооруженным ограблениям, дядюшка босс? Почему бы нам не ампутировать большие пальцы нашим свободным каленусийцам – это помешает им выстрелами дырявить друг другу дурные головы, а для борьбы с потенциальными насильниками можно…

– Замолчи, испорченный поросенок.

– Молчу, молчу, великий и мудрый Юлиус. Тебе, конечно, виднее.

Сайбер мелко захохотал. Вэнс сел в кресло, опустил пылающий лоб на скрещенные ладони – духота улицы не проникала в освеженный кондиционером кабинет, но что-то в самой атмосфере помещения вызывало смутную тревогу. «Это давят на мозг воспоминания, – подумал Вэнс. – Пять лет назад на этой площади стояли баррикады. Можно забыть многое – прежние амбиции и пристрастия, обиды, расчетливую ненависть аналитика Ролана, невольно преданного мною Кравича, груды Витого стекла у стен Департамента, медленный ужас, который я испытывал, сидя в бункере под арестом, – по отдельности можно забыть все. Но я не могу забыть сам факт мятежа псиоников. Детали сплавились воедино, это словно камень, поставленный навечно».

– Тебе плохо, дядюшка босс?

– Нет, Макс.

– Помнится, мы о чем-то говорили?

– О фактах.

– Факты иногда бывают малоинтересны – они общеизвестны, скупы, холодны, упрямы, порою обидны и не допускают многотолкования. Предсказания более любопытны – в них мерцает надежда и другие реликтовые эмоции. Ха!

– У тебя интуитивные прогнозы, мальчик мой?

– Конечно!

– Шарлатан! Опять мечтаешь предсказать мою смерть?

– Нет, дядюшка босс, я только обещаю любопытный оборотец дела.

– Практические рекомендации?

– Никаких. Полагайся на интуицию, дядюшка Юлий, она у тебя всегда на высоте.

– Подхалим.

– Нет, я только твой маленький, глупый сайбер. Почеши мне за ушком. Кстати, сюда идет виртуальный образ нашего доброго друга Егеря. Я уношу свои копытца, шеф Департамента Обзора не любит свиней.

Егерь вошел в Систему через пять минут. Вэнс брезгливо надел обруч ментального ввода. На проверку безопасности и идентификацию собеседника ушло меньше минуты. Изображение на очнувшемся мониторе выглядело живее живого – мужественный, безукоризненно выбритый, в меру постаревший фас официального героя Каленусии.

– Доброго дня, мастер президент.

– Добрый, добрый… Срочное дело?

– У нас официальный запрос на выдачу Воробьиного Короля.

– Этого самого?

– Ну да. Вэл Лоренц Август, лорд Далькроз, семнадцати лет, псионик, уклоняющийся от реабилитации. Предположительно координатор подполья ивейдеров на территории Конфедерации. Был арестован нашей жандармерией на границе с Северо-Востоком… Один Мировой Разум ведает, куда он шел – то ли пытался пробраться за Таджо, то ли плелся в обратную сторону…

– Что за претензии у луддитов?

– Они утверждают, что этот парень успел перейти границу, побывал на их территории и там отметился в уголовщине.

– Вы им верите?

– Нет. Я не верю ничему, что исходит от Дезета. Пока Стриж не сел в кресло диктатора, он был иллирианским офицером, как он ни пытается отмыться – имидж предателя остается.

– Конечно. Но мы не можем справиться с псиониками Северо-Востока, следовательно, придется считаться с этим «консулом», особенно в тех случаях, когда Дезет не нарывается и ведет дела вполне прилично.

– Прилично? Этот иллирианец наводняет Конфедерацию своими бесчисленными агентами и с распростертыми объятиями принимает у себя наших удравших сенсов.

Президент Каленусии Юлиус Вэнс махнул рукой в досаде:

– Что из этого? Шпионаж не война. Агентами восточных псиоников кормится ваш Департамент. В конце концов, в том числе и за их отлов вы, Егерь, получаете конфедеральные награды и хорошее жалованье. Ищите, ловите, старайтесь. Что касается псиоников, то, принимая их, Стриж принимает на себя все их проблемы. Я бы рад был выслать всех наших сенсов в Консулярию, скопом, всех! Пусть проваливают. По возможности вместе с еще не родившимися поколениями. Жаль только, что я не имею средств, дабы организовать подобный «исход». Во всяком случае, никто до сих пор не сумел отменить негативный эффект Калассиана. Псионики и норма-ментальные уживаются с большим трудом – эта практика еще отзовется неприятностями в Арбеле…

– Так что же нам теперь делать?

– Вам нужен этот Воробьиный Король? Егерь пристойно помедлил с ответом.

– Теперь уже нет. Он был нам нужен как источник информации о подполье, но из-за промахов исполнителей мы опоздали с его арестом. Возникла публичная огласка, она слишком велика. Консуляры не только затребовали беглеца-уголовника, но и запустили всю доступную им информацию в свободное уником-вешание. Вся открытая зона Системы наводнена свежей новостью – любители сплетен и шпионских романов скачут в восторге, только писк стоит. Правозащитники точат когти, адвокаты мечтают о карьере и готовят аргументы. Если пресловутое подполье ивейдеров и существует, «воробьи» уже предупреждены, порхнули во все стороны и разлетелись. Признания Далькроза наведут нас только на старые, остывшие гнезда.