За ним появились еще трое ребят и две девушки. И еще кто-то: не было возможности разглядеть — Сухров взорвался новой яростной атакой.

В этот раз, я встретил ее блоком, чуть отступив, чтобы смягчить удары. И тут же ответил сам, резко кулаком в живот, основанием ладони левой руки снизу вверх, в его многострадальный нос Сухрова.

— Еграшка, а ты думал, что на маленькой площадке все для тебя сложится удачно? — я отступил еще на несколько шагов, давая ему опомниться и глядя на брызги крови на его лице. — Для меня площадка не имеет значения. Могу раскатать тебя даже в тесной туалетной комнате.

За спиной раздался радостный выкрик Ковалевской, соединившийся с ругательствами Адамова и Брагиных.

— Граф Елецкий — гора школы! — провозгласил Рамил и его поддержало несколько голосов.

Кулак Сухрова едва не нашел мою челюсть — я успел отработать корпусом назад и вправо, тут же сам выстрелил ему дважды в живот. У Сухрова крепкий пресс — такие удары он держал достойно. Поскольку теперь мы схлестнулись на ближней дистанции, пошел обмен частыми и не слишком сильными ударами. Я пропустил три в грудь и живот. Да, неприятно, он немного сбил мне дыхание, но не более того. И все это было для меня скорее продолжением разминки. Быстро разорвав дистанцию, я решил показать что-нибудь из моей любимой лемурийской школы. Вот, например, «Наро уимли бо». В изящном прыжке, четко, но не слишком сильно впечатал пятку ему в грудь.

Еграм едва устоял на ногах и замер потрясенный. Конечно, он такого раньше не видел. Не только он, но и никто вообще из собравшихся. На лице Сухрова застыло изумление. Стоял он недолго: приседая я отработал левой ногой с разворота, сбивая его с ног точно кеглю.

В воздухе повис изумленный возглас.

— Саша! Саша! — выкрикивали ребята, приведенные Адашевым.

— Это магия! — заорал Лужин. — Елецкий, это бой не по правилам!

— Нет здесь магии! — крикнул я, позволяя Сухрову встать. И когда он выпрямился, снова нанес неожиданный быстрый удар ногой, теперь уже в правый бок, отправляя его наземь.

За радостными криками группы моей поддержки, я не слышал щелчка остробоя.

Первый болт просвистел возле моего уха. Стреляли откуда-то из краснокирпичного здания. И я, увы, пока не мог понять откуда именно.

Глава 24

Кровь откровений

Вот значит как! Уверенность этих ребят держалась на том, что если Еграм будет проигрывать, то Лужа начнет орать, будто я использую магию и вот тогда… Тогда некто, спрятавшись в старом здании бывшего колбасного цеха, начнет стрелять в меня из остробоя. По их расчету достаточно пары попаданий, чтобы свести мою победу к нулю. Хотя дротики с затупленным наконечником, не наносят тяжелых или смертельных ранений, но способны мигом останавливают порыв самого отчаянного противника. Именно поэтому банде Сухрова так не хотелось, чтобы со мной пошел кто-то кроме Айлин: чтобы потом орать, будто не они, а я нарушил надуманные правила. Кто же этот таинственный некто, засевший на втором этаже? Здесь вариантов не так много: Подамский или Романович — они близкие приятели графа Сухрова, если исключить Лужина и Адамова, которые находились с самого начала навиду. Брагиных я вообще не считал. Кому-то другому, чужому Еграм бы вряд ли доверил такое деликатное дело. И уж точно здесь никак не замешана банда долговязого — те не стали бы прятаться.

То, что приятели Сухрова могут пустить в ход остробой, конечно же, я предполагал. Держал эту мысль с самого начала — со дня предыдущего поединка, когда они мне показали оружие, и Лужин вполне ясно намекнул, для чего им эта штука. Именно по этой причине мне требовались «Лепестки Виолы». К сожалению, я не успел довести эффективность магического щита до желаемой величины — такой, чтобы щит не слишком тратил магический ресурс и в то же время был совершенно надёжен. Но уже сейчас его силы должно хватить, чтобы прикрыть меня, ведь стелялка-то у них не убойная, а гражданского образца. В ней нет той сокрушительной мощи, которая пробивала люк в вимане Веселова и разбивала вдребезги ударопрочное стекло.

Очень быстро я сделал пасс двумя ладонями, растопыривая пальцы, разворачивая перед собой «Лепестки Виолы». Широко мне не требовалось: чуть больше метра в диаметре. Чем шире магический щит, тем ниже его плотность — это закон. Едва заметное бледное свечение повисло передо мной, и сразу я получил очень болезненный тычок в грудь — дротик все-таки пробил щит.

Я почти не слышал возгласов позади, где стояла группа моей поддержки, не слышал испуганного выкрика Адамова — наверное тот хотел предупредить, что теперь я в самом деле использую магию. И боли от удара дротиком, пробившим мне кожу, до крови порвавшим верхний слой мышцы, я почти не чувствовал. Все это сейчас стало неважным. Я спешно переложил управление щитом в левую руку, правую приготовил для кинетического удара. Оставалось найти стрелка. Наверное, он не подозревает, что графу Елецкому есть чем ответить. Как только он попадет в поле моего зрения, то горько пожалеет, что ввязался в подлую игру.

Однако, раньше, чем я нашел его взглядом, еще два выстрела пробили магический щит. Первый дротик снова ударил в грудь. Весьма больно! Обильно потекла кровь — видно прорвался какой-то сосудик. Второй угодил в живот, не так чувствительно, но тоже разорвал кожу. Честно говоря, я рассчитывал, что «Лепестки Виолы» окажутся более эффективны. Но и на том спасибо: как минимум треть убойной силы магический щит забрал.

Наконец мой взгляд уловил движение в третьем окне верхнего этажа.

— Сука, Елочка, я убью тебя! — прорычал Сухров, очень не вовремя поднимаясь на ноги. Мои последние удары не добавили ему ума. Неужели он все еще лелеял надежду справиться со мной? Глупый упрямец!

— Пшел вон! — не желая сбивать кулаки, я опрокинул его дистанционной атакой, целя в живот, в чакру-манипуру — магическое воздействие туда очень болезненно. Нет, я не садист, но нужно на время его вывести из игры. Вышло излишне сильно: Еграма снесло, он отлетел к обломкам кирпичной стены.

Мои глаза вернулись к окнам второго этажа — теперь я знал, откуда ждать выстрелов. Едва в проеме окна появилась чья-то фигура, я тут же нанес кинетический удар. Со всей силы, не церемонясь с подлецом. Оконная рама разлетелась в щепки, зазвенели остатки грязного стекла. Сверху донесся испуганный вскрик. И не один! Мне послышалось, что там звякнул женский голосок.

Я на миг повернулся к Сухрову, вставшему на четвереньки и еще раз опрокинул его наземь.

— Чего, Еграшка, тебе не лежится⁈ Может, хватит? Признаешь поражение⁈ — с раздражением вопросил я.

Граф Сухров рычал, пытаясь подняться. Все-таки он очень упрямый и смелый мерзавец. Надо отдать должное: дух у Сухрова всегда был силен — он истинный воин. И проблема Еграма в том, что он слишком зазнался и при этом не слишком умен.

— Ты использовал магию! Это не по правилам! — выкрикнул Лужин, мечась у края площадки, испуганный и полный отчаяния.

— Не раньше, чем ваша трусливая и подлая шайка начала стрелять с остробоя! Ты, Лужа, за это особенно в ответе! Я предупреждал⁈ — не дожидаясь его возражений, я выбросил ладонь правой руки вперед — Лужина так и впечатало в стену жесткой кинетикой.

Пока не убирая щита, с разворота ударил широкой волной сбивая с ног сразу Адамова и двоих Брагиных. Страйк! Пусть они тоже почувствуют себя кеглями, раз пошла игра в открытую.

— Кто еще смеет утверждать, что граф Елецкий дрался не по правилам⁈ — я бросил гневный взгляд на Лужина. Тот, жадно хватал ртом воздух, смотрел на меня точно на чудовище и мотал головой.

— Барон Адашев, очень попрошу вашей помощи. Там, — я кивнул на выбитое окно на втором этаже старого колбасного цеха. — Стрелок с остробоем. Возможно, уже без чувств. Приволочите его сюда. Хочу посмотреть на его морду. Я пока утрясу все вопросы с определением победителя. Считаю, этот великолепный поединок уже оконченным.

— Это мы с радостью! — выкрикнул Рамил и добавил: — А чего определять⁈ Ясно каждому тысячу раз! Граф Елецкий — гора школы!

Его тут же поддержали голоса ребят, стоявших возле Айлин и Ковалевской. Несколько глоток радостно выкрикивали мое имя. Честное слово, почувствовал себя гладиатором в момент триумфа в Колизее