— В общем есть два варианта: либо ты сейчас поклянешься, что ответишь на мои вопросы честно, либо я применю особую магию. Тогда ты в любом случае будешь говорить правду. Магия весьма неприятная. Выбирай, — я прикурил.

— Где ты всему такому научился, Елочка? — он кисло усмехнулся. — Черт, ты же не был таким. Тебя что, подменили?

— Не важно. Если тебе так удобней, считай, что Елочку подменили, — я затянулся, вдыхая ароматный дым «Никольских».

— Я не так часто вру. Спрашивай, скажу без твоей магии. Я ее не боюсь, просто нахрена надо, — он поморщился, видно сильная боль его не отпускала.

— Тогда так: расскажи обо всем, что тебя связывает с ребятами из банды с Резников. С той четверкой, которая пыталась меня убить в Шалашах, когда ты сбежал, — я тоже присел на табурет напротив него.

— Я не сбежал! — он сверкнул глазами, выражая возмущение.

— А как это называется? Быстро ушел? И знай, что ложь я сразу почувствую, тогда не останется ничего иного, как применить магию. Она называется «Инквизитор». Ты испытаешь очень неприятные ощущения и будешь вынужден говорить правду. Ну так, начнем? — я пристально смотрел на него.

— Давай. Скажу все как есть. Не надо меня запугивать, — он втянул окровавленными ноздрями табачный дым. — Ушел я потому, что мы так с Варгой договорились.

— С Варгой? Кто это? — где-то я слышал это прозвище, но вспомнить не мог.

— Вацлав Новаковский, из «Стальных волков», — небрежно бросил он.

У меня тут же возникло подозрение, что речь о долговязом. Я описал его, пока не говоря, что видел Еграма вполне мирно болтавшего с ним на площади возле храма Гермеса.

— Да, он, — подтвердил Сухров — Черт… — у него снова пошла из носа кровь, он размазал ее пальцами по щекам.

Я протянул свой платок, — чистый, потому что Айлин меня вытирала своим — и спросил:

— Кто такие «Стальные волки»?

Он изумленно глянул на меня, то ли удивляясь сердоболию с платком, то ли тому, что я не знаком со «Стальными волками»:

— Ребята из клуба «Сталь и кровь» в Резниках. Или этого тоже не знаешь? Там обитают суровые парни, которые держат свои порядки в районе и не только там. Они и в центр заглядывают: в Тверской и на Басманный и дальше. Иногда бьются с «Черепами» и «Механиками». Из-за них так клубок назвали. Сначала это место называлось «Веселая ночь» — там было обычное кафе и подвалы со всяким хламом, теперь поинтереснее — известный клуб «Сталь и Кровь», что в общем по делу.

— Он, этот твой Новаковский — поляк, да? Давно он в Москве? — я подумал, раз долговязый поляк, то вполне вероятно, что он как-то связан с Лисом — Густавом Ковалевским. Ведь тот тоже поляк. Но вопрос о Лисе я решил пока придержать.

— Поляк. Не люблю я их, — снова с показной небрежностью отозвался он.

— А теперь очень честно скажи главное: ты знал, что Вацлав собирается меня убить? — я проницательно глянул на него. И поставил вопрос шире: — Вообще, чья это была идея, заманить меня в Шалаши: твоя или его?

Сухров заерзал на табурете. И я подумал, что возможно мне придется применить «Инквизитор».

Глава 25

Плохая девочка

— Можешь не верить, но я не знал, что Варга собирается тебя убить! Клянусь перед Герой, даже не мог такое заподозрить! Когда я встретил его… — он замялся, — Встретил случайно сразу, после того как это случилось, Варга сказал, что отправил тебя к Морене. Тогда я подумал, что это дурная шутка. Изначально был договор, что я приведу тебя, а он тут же появится, чтобы набить тебе морду. Не знаю за что. Он сказал, будто у него есть счеты к тебе, и я не стал уточнять какие счеты — зачем лезть в ваши дела. В общем, клянусь чем хочешь, если б я знал, что они нападут вчетвером и Варха пустит в ход нож, то ни за что не потянул бы тебя в Шалаши. Да, мы с тобой и враги, но все же ты наш, с нашей школы и нашего Елисеевского. Я бы вступился за тебя, Саша! — он вскочил, опираясь на стол. — Дай, я за сигаретами схожу.

В том, что для Сухрова много значит «свой» или «чужой», я убеждался ни раз. К примеру, он всегда заступался за своего Лужина и других. Даже сегодня, едва стоя на ногах передо мной, пытался заступиться за Лужу. И в общих чертах его слова заслуживали доверия. Тем более после упоминания Геры.

— На, кури, — я протянул ему коробочку «Никольских».

— Что Варга тебя в самом деле посадил на нож и хотел убить, я узнал от ребят лишь на следующий день, — горячо продолжил он. — Но к тому времени я уже слышал от Айлин, что ты ранен, но в общем с тобой все хорошо. Айлин сказала, что ты пошел домой своими ногами, поэтому как-то для меня все успокоилось. Только оставалось непонимание, что там у вас случилось на самом деле, — он прикурил, поглядывая на меня и явно ожидая, что я что-то проясню.

— Хреново там случилось. Я выжил только потому, что обладаю магией. Но это сейчас не важно. Как ты с ними связан, с этим Варгой, его дружками? — теперь я утвердился, что Сухров говорит правду. Вот и хорошо: «Инквизитор» — скверная штука, не нужно его пускать в ход без особой необходимости.

— Просто знакомые. Часто встречались в клубке. Я ходил туда, и сейчас заглядываю. Несколько раз участвовал в боях на их арене. Деньги меня не интересовали — только ради азарта, интереса. Ну и для уважения — это главное. В «Сталь и Кровь» уважение я давно имею. Я бил любого из «Волков» кроме Лешего и Рума, — он подкатил глаза, будто вспоминая какой-то эпизод из прошлого, и аккуратно взял сигарету разбитыми губами. — Хотя Лешего не бил не потому, что он мне не по зубам. Тут, видишь ли, причины другие.

— Значит, не знаешь, почему они хотели меня убить? — спросил я, хотя ответ и так был ясен.

— Если надо, постараюсь узнать. Сам Варга вряд ли скажет, но вокруг него есть такие, которых можно разговорить, если как-то осторожно повернуть разговор или предложить деньги, — он выпустил дым и снова опустился на табуретку.

— Узнай, пожалуйста, — попросил я, подумав, что Сухров, когда с него слетает спесь, то становится не таким уж плохим человеком. Дело даже не в его неожиданной готовности помочь, а в том, что у него не так плохо с честью и совестью. Это при всем том, что история с острбоем очень грязная. — Если потребуются деньги, дам сколько надо, — заверил я. — А кто у них там в «Волках» главный? Этот самый Вацлав? Как его… Новаковский?

— Нет. Он второй человек. Или скорее третий. Главным считается Леший. По-настоящему его звать Алексей Иванович Турчин. Виконт, кстати. Он постарше нас, ему лет за тридцать или около того. И есть еще один: Джеймс Лаберт. Он появляется в клубке не часто, но такое ощущение, что Лаберт для «волков» много весит. Говорят, сама идея «Стальных Волков» его, — он выдохнул густое облако дыма. — Возможно, весь клуб под ним.

— А в чем идея-то? — я нахмурился.

— Она разная, — Сухров пожал плечами. — Это сложно объяснить. Послушай «Елду», там много от идей Лаберта. Например, то, что глупо поклоняться слабым богам. Сильные боги те, которые управляют Смертью. И настоящие мужчины должны почитать только Морену, а девушки Аида. Еще, если не можешь постоять за себя, то ты — тряпка, и твоя рабская душа подлежит порабощению.

— Ты с этим согласен? — я сбил пепел с сигареты.

— Нет, я не поклоняюсь их богам. И не предам веру своего рода. Наша богиня — Гера. И нет на небесах никого сильнее ее, — он достал из кармана брюк медальон, который снимал перед боем. С достоинством показал мне его и спросил: — Как ты относишься к Гере?

— С большим почтением, — не задумываясь ответил я. — И я сейчас не о богах. Я об их идее, например той, что если кто-то не может постоять за себя, то он тряпка и его можно поработить.

— Там разговор о душе. Думаю, в этой идее много рационального. Если человек слаб, какой-то хлюпик, и не желает расти, хотя бы пытаться стать сильнее, то справедливо, если он будет внизу, — пояснил граф Сухров. — Суди сам, не ходить же мне под Брагиными или Адамовым? Это они пусть будут подо мной и знают свое место.

— Здесь разговор не о душе, а скорее о ее отсутствии у тех, кто такие идеи выдвигает. Вот сегодня повернулось так, что