Он был нахален и не слишком нежен, впрочем, мне все нравилось до определенного момента…

Да, он очень удивился, что я оказалась девушкой, а я почти протрезвела в тот миг…

-- Элиз, я не ожидал…

Кажется, он был чуть растерян, а я почти перепугана. Барон натянул на себя одеяло, сгреб меня себе под бок и сказал:

-- Надеюсь, я не был слишком груб?

Первым трезвым суждением у меня была мысль о возможной беременности. Впрочем, его как раз это не пугало. Он несколько вяло, уже сонно, пробормотал:

-- Ладно, если что, ребенка я признаю. Но я думал, что ты опытнее, и знаешь, что делать…

Через пару минут, когда сердцебиение у меня чуть утихло, я попыталась слезть с кровати и нарвалась на недовольное ворчание:

-- Что ты елозишь? Спи, я устал…

Ожидая, пока его сон станет крепче и можно будет сбежать к себе в комнату, я незаметно уснула сама.

Сейчас я ощущала неловкость, и ничего более. Не дай бог, он проснется, о чем я стану с ним говорить?! Тихо-тихо, медленно, чтобы не спугнуть его сон, я выпуталась из одеяла, аккуратно накинула его на барона и схватилась за одежду.

Чуть саднило внутри, да и сорочка была немного надорвана. Пришлось связать ее на левом плече, чтобы не свалилась по дороге. Думаю, я никогда не собиралась так быстро и бесшумно. Выглянула в коридор – чисто…

По дороге заметила только одну горничную, чистящую камин. Слава богу, она стояла на коленях спиной к проходу и меня не могла видеть. Вот же еще проблем насобирала на собственную голову! Только-только слуги привыкли, что я экономка и меня слушаться надо. Горничные и лакеи начнут сплетничать, а то и презирать…

Уже в комнате, заметив любопытный взгляд Дебби, я окончательно поняла, что натворила. Сейчас все усложнится. Если раньше я была относительно свободна, то сейчас барон явно будет считать, что я его любовница. И, по сути, будет прав.

Только вот мне это нафиг не нужно. И дело даже не в отсутствии какой-то там пылкой любви или чего-то подобного. Дело в том, что здесь нет спиралей и таблеток.

А ребенок, рожденный в таких условиях, останется бастардом, хоть ты наизнанку вывернись. И именно он, барон Хоггер, будет решать и мою судьбу, и судьбу общего ребенка.

А если он решит малыша в монастырь отдать во избежание сплетен?! Угрожал же он тогда Аделаиде именно монастырем. Да и я буду полностью беспомощна, со связанными руками – куда я с ребенком подамся?! А оно мне нужно, вот такое вот отношение?!

Я ведь о нем почти ничего не знаю. Да, симпатичный мужик, даже не хам. Скуповат, но по-своему честен. Я вспомнила, как он велел похоронить Барб, и добавила еще один плюсик – добр. Возможно, у него таких плюсиков целая сотня, но это ведь не повод детей от него рожать!

Я злилась и на него, и на себя саму, допустившую подобное. Мне работать в замке еще не меньше двух с половиной лет, а я так все усложнила! Вот стоило оно того?! Хотя, конечно, целуется он божественно…

В комнате уже ждала горничная с огромным кувшином горячей воды и большой шайкой. Почему-то она прятала от меня глаза, как бы смущаясь, но ополоснуться, смыть с ног несколько полос засохшей крови и поменять одежду помогла быстро и ловко.

Свернула испорченную сорочку, вынесла воду, и все это молча, без привычного разговора. Дебби накрывала мне стол с утренним чаем, а я, чуть поразмыслив, спросила:

-- Что говорят слуги о моей ночи с бароном, Дебби?

Она смутилась и залепетала:

-- Госпожа Элиз, я… Я подумала… Там, на кухне… когда Итор прибежал и рассказывать начал… ну, Марта его заткнула сразу... А я подумала… Может, и не нужно мне было вмешиваться… А только я сказала, что врет он, и вы в спальне своей, как положено. И что спите уже, – она смотрела мне в глаза и, не понимая, как я отреагирую, продолжала: -- Вы, госпожа Элиз, уж не гневайтесь… Не знала я, как вам лучше будет! А только, если надобно, я всем скажу, что ошиблась, и у барона вы были всю ночь.

-- Дебби, я всю ночь пробыла в собственной спальне, – я серьезно смотрела ей в глаза и монотонно говорила: -- Как пришла вечером, так и уснула с ходу. Понятно?

Горничная с облегчением закивала головой, радуясь, что все угадала правильно.

-- Если кто-то из слуг начнет сплетничать, не спорь, пожалуйста. Ничего не подтверждай и не отрицай. Просто скажи мне. Договорились?

Дебби кивнула, соглашаясь, и робко улыбнулась мне:

-- И правильно, госпожа. Только…

-- Что, Дебби?

-- Сорочка, госпожа Элиз. В прачечную-то ее нельзя, сами понимаете. Да и…

-- Говори.

-- Простынь в господской спальне. Поменять бы нужно? – смущаясь спросила она.

От ее слов я начала прямо злиться на себя: вот же устроила на ровном месте кучу проблем! Это ведь не мой мир, где взрослая женщина после такого приключения улыбнулась бы и забыла через день этот случай.

У меня, за всю жизнь, было не так и много тех, с кем дело дошло до постели. Но то, что многие мои приятельницы иногда позволяли себе расслабиться таким образом, я прекрасно знала. И никогда их не осуждала – взрослая женщина сама вправе решать, где и с кем спать. Но здесь-то все иное -- и мораль, и последствия таких поступков!

Остаток раннего утра ушел на то, чтобы подстеречь, пока все слуги уйдут на завтрак, отправить Дебби в комнату к барону и дождаться ее.