Осколки прошлого, словно кусочки разноцветной мозаики, кружились у Кинана в голове. Они сталкивались с его собственными воспоминаниями и только сильнее все запутывали, вместо того чтобы помочь найти ответы на мучавшие его вопросы.

– Значит, ей дали отставку как надоевшей любовнице. Как будто она не настоящая жена!

– Ей заплатили отступные, – настаивал Рекстер.

– Неужели? – эхом отозвался Кинан.

Присутствие старого герцога, его неожиданное признание и собственные чувства просто ослепляли. Кинан всегда доверял своему внутреннему голосу, но позволил мечтам прошлого затмить жестокую действительность. Отцу он никогда не был нужен. Сейчас герцог протягивает ему руку, следовательно, хочет извлечь из этого какую-то выгоду.

Губы Кинана изогнулись в циничной усмешке.

– Прошу меня простить, ваша светлость. Наверное, вы напились до чертиков, раз решили, что я поверю в эту историю. До свидания. – И он встал, чтобы позвать слугу.

Рекстер вскочил следом за ним и схватил за рукав перед самой дверью. Кинан стряхнул его руку.

– Почему ты, черт побери, такой упрямый? Только не уверяй меня, что ты не мечтал об этом втайне всю свою жизнь. Все эти годы я наблюдал за тобой, за тем, как ты добивался места в обществе, никогда не скрывая своей ненависти к тем, кто отрицает родство с тобой. Вверяю тебе то, чем ты должен владеть по праву рождения, Милрой. Тебе остается одно – принять это право.

Кинан не сводил глаз с руки отца. Она была крупной, белой, гладкой, как у дамы, – рука настоящего джентльмена. Как часто в детстве он мечтал, чтобы эта рука взъерошила ему волосы или отшлепала, когда он этого заслуживал.

– У вас есть доказательства?

Озабоченность на лице герцога сменилась настороженностью.

– Как не быть…

Кинан потер переносицу. Засмеялся, покачал головой.

– Умно, очень умно – приблизиться и нанести противнику удар первым, пока он не нанес удар тебе. Я почти вам поверил, если бы не одно «но».

– Полагаешь, что я шучу?

Лицо Кинана напряглось. Казалось, оно было высечено из камня. И все же ему удалось пересилить себя и учтиво улыбнуться.

– У вас есть сын, наследник. То, что вы предлагаете, унизительно для него. Он столкнется с бесчестьем, в то время как вознесется тот, кто до сегодняшнего утра был не достоин даже дерьмо соскрести с ваших ботинок. Вы хоть сами верите себе, ваша светлость? Если вы готовы совершить такой бессердечный поступок, то настоящий ублюдок среди нас троих, без сомнения, вы.

* * *

– Раз дверь открываешь ты, Спек, следовательно, тебя еще не посылали на мои поиски? – произнесла Уинни, проходя в дом лорда Типтона мимо его дворецкого.

– Пока нет, мисс Бидгрейн, – ответил слуга. От его проницательного взгляда не укрылись ни ее румянец, ни торопливость. – Ищете приключений?

Уинни развязала шляпку и встретилась с дворецким взглядом. Спек, как и его хитрец-хозяин, всегда оставался бесстрастным. Уинни не могла понять: то ли дворецкий дразнит ее, то ли намекает на то, что знает, где она была сегодня днем.

– Сомневаюсь, что тебе интересно слушать о моих приключениях.

Он взял ее шляпку и накидку.

– Думаю, скоро мы узнаем о ваших проделках.

Уинни вздрогнула от последних слов дворецкого и оглянулась, но он уже удалялся прочь.

– Уинни! – К ней с распростертыми объятиями спешила Медлин. Ее мальтийская болонка Флора бежала за юбкой юной хозяйки и радостно тявкала. – Еще бы час – и твой отец послал бы слуг тебя искать.

Девочка мило хлопала ресницами и закатывала глаза. Несмотря на юный возраст Медлин, сдержанность Уинни компенсировала их разницу в возрасте – они быстро подружились. Медди всегда была готова попенять на взрослых.

– Папа любит сгущать краски.

– И не только он.

Пожав друг другу руки, девушки поспешили на звук голосов.

– Почему ты такая хмурая, Медди? Типтон не дает тебе спокойно жить?

Сэр Томас был не единственным человеком в этой семье, в котором пропал великий актер. Медлин в совершенстве освоила искусство капризно надувать губки – к вящему раздражению брата. В их семье ходили легенды о перепалках между братом и сестрой. По мнению Уинни, они пытались наверстать годы, которые прожили врозь.

– Я хочу поехать учиться в Италию, – с вызовом сказала девочка, еще сильнее надувая губки. – Можно подумать, что я собираюсь стать куртизанкой!

– Ох, малышка, – с сочувствием протянула Уинни.

Она понимала, что Медлин хочет реализовать себя, а не только выйти замуж за благородного господина.

– Ищешь сторонников, Медди? Но я своего мнения не изменю, – высокомерно заявил Типтон, и Уинни невольно захотелось дать ему пинка. Должно быть, он разгадал ее намерения, потому что добавил: – За своенравными сестрицами нужен глаз да глаз. Не хочу потом искать по всей Италии эту непослушную девчонку.

– Не будь занудой, Типтон! Сколько времени ты живешь с моей сестрой? Пора бы ей сбить с тебя спесь.

И, не обращая внимания на ухмылку Медлин, Уинни поцеловала Типтона в щеку, чтобы подсластить пилюлю.

– Меня тревожит не только судьба Медди, – негромко произнес он.

* * *

Ужин прошел в теплой, домашней атмосфере. Типтон, который столько лет отрекался от собственной семьи, часто потакал прихотям семьи новой. На ужин, состоявший из двух перемен и десерта, было подано по меньшей мере шестнадцать блюд. Уинни положила руки на живот и застонала: не стоило ей есть пирожное с горячим малиновым вареньем и мороженое. Девушку так и подмывало попросить кого-нибудь из служанок ослабить завязки на ее корсете.

Девона решила расположиться в музыкальном салоне и дождаться там, когда мужчины выпьют по бокалу портвейна и обсудят дела. Медди села за фортепьяно. Девочка нахмурилась, пытаясь воспроизвести простую мелодию. Присутствующим с трудом удавалось не морщиться, когда она путала ноты.

– По-моему, Медди стала играть гораздо лучше, – сказала Девона, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно. – Что скажешь, Уинни?

– Ее настойчивость достойна похвалы. Типтон слышал, как она играет?

Медди фыркнула, увеличивая темп, чтобы поскорее закончить эти мучения.

– Еще бы! Единственное удовольствие, которое я испытываю, когда мне приходится музицировать, – моему братцу приходится это слушать.

Сестра Уинни пожала плечами, ничего не возразив.

– Почему, по-твоему, папа с Типтоном замешкались за портвейном?

– Типтон, – произнес сэр Томас, обозначая свое присутствие, – ты слышал? Твоя жена только что намекнула на то, что мы трусы! – Старик опустился рядом с Уинни на диван.