– Светлана Валентиновна говорила, что можно, если исследование монографическое. Ну, то есть она объясняла, что выводы делаются на основе анализа статистических массивов, и чем они больше – тем точнее вывод, но для понимания того, какие именно процессы отражает статистика, необходимы такие вот подробные, детальные изучения отдельных случаев, вроде как картинка с многократным увеличением.

– Ну, допустим. Логика в этом есть, – согласился Антон. – И откуда взялся этот список? Кто и когда его составил?

Матвей пожал плечами:

– Понятия не имею. Он у Стекловой всегда был. Ну, был и был, я не спрашивал откуда.

– А сейчас он где? У вас?

– У ребят.

– И если я пойду к вашим друзьям и попрошу у них список, они мне его отдадут?

В этом месте Матвей заколебался. Он не знал, что ответить, и ему почему-то вдруг стало очень страшно. Впервые с момента вчерашнего задержания.

– А знаете, что будет, если я получу список, сравню с данными полиции и обнаружу, что убиты не только Чекчурин и Майстренко, но и другие люди, от действий которых пострадали те, кто в списке? Список ваш на самом деле – это перечень жертв, и тех, кто когда-то причинил вред поименованным жертвам, сегодня планомерно устраняют. Согласно списку. А, Матвей? Как вам такой расклад?

– Бред, – пробормотал Матвей неуверенно и с отвращением почувствовал, как пересохло во рту и сердце противно заколотилось где-то в горле.

– Может, и бред, – с вялой улыбкой согласился Антон. – А может, и нет. Есть список, есть люди, кровно заинтересованные в мести, есть вы, Матвей Очеретин, вы зачем-то приходите к этим заинтересованным людям на следующий день после убийства того, кому они хотели бы отомстить, а эти люди, в свою очередь, пытаются утаить ваш визит от сотрудника полиции, после чего вы оказываете сопротивление и пытаетесь скрыться. Ну нехорошо ведь получается, согласитесь.

– Да не знал я про убийства! – в отчаянии выкрикнул Матвей. – Мы… Я просто собирал материал, сколько же можно повторять!

– Допускаю, – кивнул Антон. – Вы не знали, вас просто попросили съездить к Масленковым, забрать причитающийся убийце гонорар. Кто был заказчиком убийства Майстренко? Галина Масленкова? А исполнителем? Он вас и послал к Галине? Вам сказали, что нужно съездить к ней за пакетом, вы явились, она не пустила вас на порог, потому что в квартире был наш сотрудник, и стала убеждать вас быстренько уйти «для вашего же блага» и вернуться в другой раз. Так было, Матвей? И кто же послал вас за пакетом? Борис Димура? Илья Гиндин? Лазаренко? Или недоучившийся студент Коля Абросимов? Лично я делаю ставку на студента: молодой, глупый, денег мало, а заработать хочется. Так кто из них?

– Что вы несете! – Матвей попытался перевести дыхание, но грудь сдавило так, что глубокого вдоха не получалось. – Все знают, что вы творите беспредел, в интернете каждый день инфа появляется про полицейский произвол, вот теперь я и вижу, как вы это делаете! Правильно про вас говорят: вам лишь бы дело закрыть и отчитаться, а настоящие преступники пусть гуляют, вы с них за их свободу будете деньги брать. Ненавижу вас всех!

– Что ж, имеете полное право. Водички вам налить?

Матвей кивнул, злясь на себя за то, что не сдержался. Ему так хотелось видеть себя сдержанным, умным и расчетливым героем-правозащитником, который и своих не сдал, и полиции сумел доказать, какие они тупые и продажные. И вот, пожалуйста, чуть ли не в истерику впал.

Он в несколько глотков осушил протянутый Антоном стакан воды, вроде стало полегче, даже глубоко вдохнуть получилось.

– Давайте все-таки вернемся к некоему Выходцеву, – настойчиво предложил Антон. – Вы совершенно уверены, что вам нечего мне сказать?

– Честное слово, нечего.

– Это плохо, – Антон удрученно покачал головой. – Придется вам еще посидеть в изоляторе, повспоминать. А мы пока побеседуем с вашими друзьями, проверим ваши показания.

– Вы… Вы хотите сказать, что мне сейчас опять в камеру? Не домой?

– Мне очень жаль.

Ага, жаль ему, как же! По роже не скажешь. Строит из себя вежливого, а сам – акула хищная.

И все-таки, кто такой этот Выходцев, к которому они так прицепились? Может, и вправду эту фамилию кто-то называл, Карга или ребята, а Матвей запамятовал?

Диктофонная запись закончилась, Дзюба убрал свой телефон со стола и молча посмотрел на Антона.

– Приехали, – с тяжелым вздохом произнес Сташис. – Только-только мне Очеретин всю группу сдал – и здрасьте вам, новые вводные. Пошли Кузьмичу докладывать, пусть распорядится.

– У нас правила за ночь поменялись? – озадаченно спросил Роман. – Мы теперь за каждым чихом к руководству бегаем? Тоха, нам не к Кузьмичу надо идти, время только терять, а собирать всю группу, раздавать задания и искать связи Очеретина с теми, кого назвали в кабинете у следака. Версии о наркотиках и личных неприязненных отношениях пока заморозим, ну и нашу основную тоже. Ты же сам только что слышал: у Барибана есть версия для суда, чтобы продление задержания утвердили, но под эту версию нужна хорошая подкладка. В течение суток после задержания Очеретин должен быть допрошен в комитете, чтобы с ходатайством в суд не опоздать, к допросу нужно хоть что-то принести, иначе в суде мы пролетаем. А после этого у нас будет время нормально работать.

– И ты всерьез в это веришь? – усомнился Антон. – Мне говорили, что Барибан – крученый-верченый, он и не таких, как мы с тобой, обставлял. Ох, не нравится мне все это, какая-то возня началась, нехорошая возня… Вот и Кузьмич…

– А что с ним?

– Да странный он какой-то, запретил Вишнякова привлекать, велел мне Очеретина в одиночку колоть, тебя ждать тоже не разрешил, хотел побыстрее. Наверное, боялся, что следователь захочет сам допросить, а там и до адвоката дело дойдет. В общем, у Кузьмича появились резоны, которыми он делиться не хочет. И меня это сильно напрягает.

– Кстати, об адвокате. Очеретин не требует?

– Слава богу, нет. Хотя я как честная барышня еще вчера ему все права разъяснил. Прикинь, он даже от уведомления отказался.

– Что, совсем? – удивился Дзюба.

– Напрочь. И сам звонить не стал, и нас просил родителям не сообщать. Дескать, живет отдельно, они его искать не станут, беспокоиться никто не будет, волновать предков попусту не хочется. Видать, рассчитывал через пару часов выйти на волю.

– А если до адвоката дело все-таки дойдет и он прицепится к протоколу, будет вопить, что задержание произведено с нарушением, родственники не уведомлены, права нарушены и все такое? Тогда нам от судьи прилетит в виде отказа… Вернее, прилетит-то Барибану, а уж он нам передаст в полной мере и с довеском.

– Ром, не парься. Судья на такую фигню обращает внимание только в одном случае, сам знаешь в каком. А Очеретин – явно не тот случай. Кто за него будет вписываться? Кому он нужен? И потом, я ведь тоже не вчера родился, в протоколе все записано как надо, в том числе и про убедительную просьбу задержанного никого не уведомлять. Вряд ли Очеретин потом пойдет в отказ, если его попросят подтвердить. Понятые же были при личном досмотре, все сами слышали, в протоколе их подписи стоят. Да и вообще, отказы – это игрища, в которые играют или по совету адвоката, или на основании собственного богатого опыта. Очеретин у нас криминального прошлого не имеет, опыта никакого нет, зато куча праведного гнева и ненависти к правоохранительной системе. Борец за справедливость, короче. Такой ни от одного своего слова не откажется. Если докажем, что он причастен к убийствам, так он на суде потом еще и героем себя будет выставлять, идейным чистильщиком страны от скверны, Деточкин хренов. Ладно, пошли к Кузьмичу, доложимся о позиции Барибана и народ соберем, надо новые задания раздавать.