Прим развернула коня и поехала на ульдарма, который мгновение назад запер ворота на засов. Он стоял на прежнем месте и смотрел на нее.

Она не знала языка ульдармов, поэтому просто сказала как могла коротко:

– Я – Смерть. Так кто из нас двоих откроет ворота?

– Коли уж нам выдалась редкая возможность поговорить с глазу на глаз, – сказала Примула (или, на языке этих краев, Ромашка) огромному говорящему ворону, сидящему у нее над головой на гике «Бочонка», – я бы поговорила о твоем руководстве Подвигом до сего дня.

Корвус нахохлился.

– Выкладывай, – с деланым безразличием сказал он. – Только не заводись до того, чтобы пожелать мне смерти.

Прим глянула на берег оскола, у которого бросил якорь «Бочонок». Мард, Лин и три помощника Робста набирали в ручье пресную воду и выкапывали из глинистого пляжа съедобных моллюсков. Они были далеко и не могли слышать разговора. Робст находился на другом конце суденышка и к тому же был туг на ухо. Прим не поделилась с товарищами самыми удивительными подробностями дня во Второэле – всех и без того потрясло известие о смерти Пегана. Однако Корвус, очевидно, знал, причем с самого начала.

– Почему это не работает в обратную сторону? – спросила Прим, просто думая вслух. – Почему я не могу вернуть Пегана, пожелав, чтобы он не умирал? Я ведь так этого хочу!

– Уничтожать легче, чем творить, – ответил Корвус. – Говорят, Весне требовался эон, чтобы вдохнуть жизнь в букашку.

– Если бы от меня не прятали некоторые факты, во Второэле все бы сложилось иначе!

– Некоторые бы сказали, что факты все время были на виду, а ты их упрямо не замечала, – ответил Корвус. – Например, что Пеган – король, а ты – принцесса.

– О себе никогда так не думаешь.

– Речь истинной принцессы.

– И, конечно, я знала, что с моим происхождением связана некая тайна. И все равно!

– Брось. – Корвус раздраженно дернул крылом. – Случалось ли какой-нибудь другой девочке столько не взрослеть? Готов поспорить, ты видела старую яблоню за твоим окном еще саженцем.

– Я ее посадила, – сказала Прим. – Но, живя в таком тихом уединенном месте, я не видела в моем долгом детстве ничего необычного.

– Тебя прятали в уединенном месте не без причины.

– А не хочешь объяснить мне эту причину?

– Она теперь очевидна, нет?

– Да, но как я оказалась обычной девочкой на Калле, под Завесой вечного тумана?

– Обычной принцессой, ты хочешь сказать? Понятия не имею! Будь у нас связь с иным уровнем бытия, из которого мы взялись, мы бы получили точный ответ. А так можем только гадать. И твои догадки будут не хуже моих теперь, когда ты видела святилище Эла во Второэлгороде, силой мысли убила высокопоставленного автохтона и завладела его мечом и конем.

Он глянул на меч, который Прим вынула из ножен и смазывала маслом, чтобы не заржавел от соленого воздуха. Коня пришлось оставить на берегу – «Бочонок» был не приспособлен для перевозки крупных животных.

– Либо по чистому везенью, либо по некоему промыслу, скрытому от таких, как мы, ты долгие годы вела тихую и счастливо лишенную событий жизнь на уединенном осколе под Завесой вечного тумана. Только когда ты повзрослела, отправилась – добровольно, замечу, – в Подвиг, вышла из-под Завесы и ступила на Землю, началось ужас что.

– Как раз об этом я хотела с тобой поговорить. Когда мы в Отщепе простились с Эддой и остальными, ты нас бросил.

– Я должен был кого-то бросить. Когда отряд делится, это неизбежно.

– Но почему нас? Ты наверняка знал про опасности Второэла. Нам бы пригодилась твоя помощь.

– Я бросил обе части отряда. Эдде, Бурру и Плетее сейчас не легче, чем тебе.

– Не может быть! Пеган погиб!

– Честно скажу, его решение погибнуть меня удивило. Рассуди он иначе, мы бы его спасли. Не без труда, конечно. Но такое вполне в рамках данного Подвига.

– Он считал положение безнадежным! А все из-за недостатка сведений – которые ты мог бы сообщить, будь ты с нами!

– Ты сильно переоцениваешь мою осведомленность, – сказал Корвус. – А когда я не с вами и не делюсь теми сведениями, какими располагаю, я добываю новые, подвергаясь опасностям, которых тебе не вообразить. За последнее время я побывал на Острове диких душ, где спорил с воплощенными торнадо и землетрясениями, и на Последнем осколе, и в самых коварных частях Заплутанья и даже попытался пролететь через Грозовье – область вечных бурь над Узлом. Но выяснилось, что я не Самозвана – мне это не по силам.

– Хм-м. Ладно. – Прим глянула на Марда и Лина – те сталкивали шлюпку на воду, готовясь вместе с остальной командой вернуться на «Бочонок». – Придется поверить тебе на слово. Как по-твоему, они что-нибудь заподозрили?

– В смысле подозревают ли они, что их спутница – замаскированное божество Ждодова Пантеона и может убить любого, просто пожелав ему смерти? Сомневаюсь, но ты, возможно, заметила, что Мардэллиан Буфрект оказывает тебе еще больше внимания, чем прежде…

Прим покраснела и спрятала смущение за улыбкой:

– Может быть, именно поэтому?

– Не исключено.

И Корвус взлетел с хриплым карканьем, которое вполне могло быть смехом. Он шутливо спикировал на Робста (тот латал парус в другом конце суденышка) и взмыл повыше обозреть окрестности.

Прим, жалея, что не может увидеть их его глазами, вызвала из памяти карту. Участники Подвига добрались до места, где Первый раскол делился на два одинаковых рукава. Оба соединялись с океаном. Левый тянулся на юго-восток к Торавитранаксу-на-море, правый – на юго-запад, и туда корабли заходили реже. Между ними наконечником копья вдавался остров. Он звался Пылающим осколом, потому что с башен Торавитранакса по ночам видели над ним оранжевое зарево, а днем солнце казалось красным за его дымом. Обходить его со стороны моря было для «Бочонка» слишком опасно, а вот если пройти правым рукавом до определенной точки, можно было пешком пересечь оскол в узкой его части с востока на запад и выбраться на другой берег, который здесь являл собой крошево свежих дымящихся расколов, «заброшенных в море, – как сказала ей в Отщепе Эдда, продергивая через карту серебристую шелковую нитку, – словно рыбачья сеть».

В следующие дни дул западный ветер; он нес дым, странные минеральные запахи и даже частички пепла, оседавшие на парусах «Бочонка» и хрустевшие под ногами на палубе. Робст развернул парус по ветру, и суденышко быстро скользило вдоль берега Пылки, как шкипер называл этот остров. К вечеру добрались до берегового изгиба, который не тянул на звание залива, но давал хоть какую-то защиту от ветра и волн. Лагерь разбили у подножия гор, составляющих хребет Пылки, развели большой костер и закоптили немного рыбы и моллюсков, собранных в последние дни. Нарвали вдоль кромки воды ягод и съедобных растений, и на следующий день Прим, Мард и Лин с утра пораньше двинулись в путь, ища, где легче будет перевалить хребет. В этом им помогал Корвус, который на сей раз их не бросил. Ворон не совсем понимал трудности землетопов, поэтому его суждениям не всегда можно было доверять, но, по крайней мере. он предостерег их от некоторых поворотов, заводящих в тупик. А когда они уже почти впадали в отчаяние, утешением было видеть его высоко в небе и знать, что они хотя бы не заблудились.