– Где была?

– Что?

– Где была, говорю?

– Кино смотрела… – шмыгает.

– Всю ночь, что ли?!

– Все сеансы в залах. Там разные фильмы шли… Пересказать? – дышит с нарастающим вызовом.

– Допустим. Утром где шлялась?

– В кафе сидела. За мороженым…

– Бабл-гам?

– Угууууу…

– Дурная, сейчас обсыплет тебя аллергией.

– Ну и что? Я все равно некрасивая! – снова ударяется в слезы.

Вот же… Дурочка!

– Не реви, скоро дома буду! Иди умойся… Скажи Ксюхе пусть врачу позвонит, приедет, сделает тебе укол.

– Не хочу.

– Рот закрой. И еще…

– Что?

– Возьми корзину из своей комнаты. Розовую, с мордой кота. Любимую свою. И…

– И что?!

– Сложи в нее все свои телефоны, планшеты, смарт-часы, нах! И вынеси в коридор. Все, ты меня поняла?!

– Но Рат.

– Все, я сказал. Все равно не пользуешься. Посидишь без них. Ясно?!

– Но я…

– Или я сам уговорю отца отправить тебя в школу для монашек. Пошла, живо!

Томка говорит что-то еще, снова со слезами обиды, но я уже отключаюсь, потому что увидел, как резко возле подъезда тормознул двухдверный мерс Сереги.

Все, хана тебе, Серый!

Я бросаю телефон на сиденье и вылетаю из машины. Друг успевает обернуться, но только для того, чтобы словить удар прямиком в центр лица. Уронив его на асфальт, начинаю молотить руками.

– Сука, я тебе сестру доверил! Всего лишь отвезти попросил! А ты что? – ору в лицо, встряхиваю за грудки, еще один удар отвешиваю напоследок. – Уебок!

Встаю, пока не убил нахрен!

Колотит изнутри.

Отхожу подальше, к своей машине. Вынимаю из багажника инструмент на случай поломки и подхожу к тачке Серого. Друг с трудом садится на асфальте, харкая кровью. Замечаю, что правая сторона лица у него расцарапана – точно Томка своими когтями рожу исполосовала.

За дело!

– Тома… Она меня довела. Мы повздорили немного. Она сбежала. Я ее всюду ищу! – тараторит хрипло.

– Не там ищешь. Она уже дома.

– Тома дома? – спрашивает Серый.

На лице друга даже через гримасу боли прорезывается искреннее облегчение, глаза вспыхнули радостью.

– Дома! Без тебя, кретин! Я тебе доверил… – угрожающе сжимаю в кулаке ключ. – До дома попросил сестру подбросить.

– Рат, она.. Я же говорил, не выношу ее общества. Туда сгоняй, сюда сгоняй. Я едва сдерживался, она сама нарываться начала.

– Как?! Она мелочь! Едва школу окончила, а ты здоровенный бугай. Тупой кусок дерьма… Как можно такую мелочь всерьез воспринимать?! Где она была всю ночь? Что ты ей сказал?

– Ничего такого! – хрипит.

Чувствую, лжет! Утаил что-то… Или просто не хочет выглядеть глупцом, которого восемнадцатилетняя выдра может спровоцировать на склоку?! Чтобы не убить его нахрен, влупил по лобовому стеклу ключом, потом по капоту.

– Эй…

– Ты что-то сказал? – еще несколько ударов.

Потом херачу по его новехонькой тачке всюду, пока не изговнячил до состояния разбитого куска металлолома с выбитыми стеклами и раздробленными фарами.

– Что ты ей сказал? Обидел… Сбежала!

– Она мне чуть глаза не выколола.

– Некрасивой мою сестру считаешь, а? – присел на корточки возле Сереги. – Некрасивой?

– Не… – отводит в сторону взгляд. – Ничего такого не сказал я. Просто…

– Ты ее до слез довел. Она всю ночь в кинозале провела. Ревет, что некрасивая. Ты охренел мою сестру некрасивой обзывать? Чтобы сегодня же отправил ей букет с извинениями и самого здоровенного, блять, медведя!

– Медведя?! Она ж ему голову отрежет маникюрными ножницами и выкинет! Не любит она медведей. Она обезьян любит…

– Что? – не сразу понимаю, о чем говорит. – Да похер мне! – взрываюсь. – Сестренку обидел? Считай, мне оскорбление нанес!

Швыряю к его ногам ключ, который погнулся к чертям.

– Извинишься, усек? Ключ новый мне купишь. Этот… помялся немного!

Отхожу, фонтанируя эмоциями. Сажусь на капот тачки. Серега шмыгает носом, вытирает лицо, развозит кровь. Глаза покрасневшие.

– Я сам ее искал, – отвечает с виной в дрожащем голосе. – Не думал, что она сбежит. На звонки не отвечала.

Смотрю, у Серого и пальцы трясутся, как у пьяницы.

– Молчи.

– На километр больше не подойду. Цветы отправлю курьером.

– Нет.

– Что? – смотрит с удивлением.

– На два.

– Не понял.

– На два километра, как минимум, чтобы не подходил. Увижу тебя рядом с нашим домом или с ее институтом, на стройке закатаю в бетон, прямо под моим кабинетом закатаю, клянусь! Буду прямо над тобой сидеть и кататься креслом!

– Понял, – тускнеет. – В твой клуб не приходить?

– Почему это? – выдыхаю агрессивно. – Приходи. Слово держи свое, как мужик, и можешь приходить.

– То есть между нами с тобой норм все?

– Нет, не норм! Пиздабол ты, Серый… Доверять я тебе больше не смогу. Пока не смогу. Ты ж, блять, самое ценное чуть не угондошил! – сыплю матом. – Ну, блин. Мозг включи…. Это же Тамара. Томочка моя. Лисица! Глупенькая! Не помнишь, что ли, как сам эту мелочь на велике катал? Как можно было ее упустить? А если бы что случилось? Она же без охраны!

– Помню я все, – с виной опускает голову вниз, шмыгает носом. – Я затупил. Признаю. Больше не повторится.

Делаю еще несколько кругов. Остываю медленно. Кажется, сильно Серому влепил. Как еще держится?

– Поднимайся.