Лейн слегка покраснел — это был первый признак проявления эмоций с его стороны.

— Но ведь может произойти еще одно убийство, если мы позволим этому маньяку оставаться на свободе! — предпринял Бруно последнюю отчаянную попытку.

— Можете положиться на мое слово, мистер Бруно, — уверенно произнес Лейн. — Убийств больше не будет. С Иксом покончено.

Суббота, 10 октября, 3.15

Окружной прокурор Бруно, инспектор Тамм и маленькая группа людей сели в полицейский автомобиль и поехали от запасного пути на станции Тинек в сторону Нью-Йорка.

Долгое время двое мужчин сидели молча, погруженные в водоворот бешено вращающихся мыслей. Мимо в темноте проносилась сельская местность Нью-Джерси.

Наконец Бруно открыл рот, но слова заглушил рев мотора.

— А? — крикнул Тамм.

— Каким образом, — громко произнес Бруно прямо в ухо инспектора, — Лейн узнал, кто убил де Витта?

— Полагаю, таким же, — столь же громко ответил Тамм, — каким он узнал, кто убил Лонгстрита и Вуда.

— Если он действительно это знает.

— Знает, не сомневайтесь. Старый сукин сын внушает доверие — не могу понять, как у него это получается. Вероятно, он считает, что Лонгстрит и де Витт были намеченными жертвами с самого начала, а убийство Вуда вклинилось между ними в силу обстоятельств, чтобы заставить его замолчать. Это означает…

Бруно медленно кивнул:

— Это означает, что мотив преступлений следует искать в прошлом.

— Похоже на то. — Тамм выругался, когда водитель переехал ухаб, не прикоснувшись к тормозу. — Поэтому Лейн и говорит, что больше не будет убийств. Лонгстрита и де Витта убрали с дороги — и на этом все.

— Жаль бедного старика, — пробормотал Бруно.

Оба снова умолкли, думая о том, зачем понадобилось приносить в жертву де Витта. Внезапно Тамм снял шляпу и постучал себя кулаком по лбу. Бруно уставился на него.

— В чем дело? Вам нехорошо?

— Пытаюсь понять, что означает этот чертов знак пальцами, который оставил нам де Витт. Чистое безумие! Не вижу ни головы, ни хвоста.

— Откуда вы знаете, что де Витт оставил его намеренно? — осведомился окружной прокурор. — Может быть, он вовсе ничего не означает, просто случайность.

— Вы сами этому не верите. Случайность, тоже мне! Видели, как я пытался скрестить пальцы подобным образом? Мне понадобилось немало усилий, чтобы удержать их соединенными полминуты. В предсмертной судороге такое не сделаешь, Бруно. Шиллинг думал так же, иначе не заставил бы меня провести эксперимент… — Инспектор с подозрением покосился на окружного прокурора. — Мне казалось, вас впечатлила идея насчет дурного глаза.

Бруно глуповато улыбнулся:

— Чем больше я о ней думаю, тем сильнее склонен ее отвергнуть. Такого просто не может быть. Это чересчур фантастично.

— То-то и оно!

— Хотя опять же кто знает? Давайте предположим… хотя я не говорю, Тамм, что верю в это… давайте просто предположим, что скрещенные пальцы действительно означают знак, защищающий от дурного глаза. Де Витт умер мгновенно, значит, он намеренно изобразил пальцами этот знак перед выстрелом.

— Убийца мог скрестить таким образом пальцы де Витта после его смерти, как я уже говорил, — возразил Тамм.

— Чепуха! — воскликнул Бруно. — Убийца не оставил никаких знаков на первых двух жертвах — почему он должен был делать это сейчас?

— Ладно, пусть будет по-вашему, — проворчал Тамм. — Я просто пытаюсь придерживаться правил. Детектив должен исследовать все возможности.

Бруно не обратил на него внимания.

— Если де Витт оставил этот знак намеренно, то он знал своего убийцу и хотел оставить ключ к его личности.

— Элементарно, мой дорогой Бруно,[60]— усмехнулся Тамм.

— Заткнитесь! С другой стороны, — продолжал окружной прокурор, — если брать эту чепуху с дурным глазом… Де Витт не был суеверен, он сам это говорил. Следовательно…

— Я вас понял! — перебил Тамм, выпрямившись на сиденье. — Вы имеете в виду, что де Витт оставил этот знак, указывая, что суеверен его убийца! Черт возьми, это соответствует характеру де Витта — проницательного бизнесмена, умеющего быстро принимать решения!..

— По-вашему, Лейн все это учитывал? — задумчиво спросил Бруно.

— Лейн? — Все возбуждение инспектора испарилось, словно под влиянием ледяной воды. Его толстые пальцы поглаживали подбородок. — Ну, если подумать, возможно, эта идея не так уж близка к истине. Это чертово суеверие…

Бруно вздохнул.

Спустя пять минут Тамм внезапно спросил:

— Что означает слово jettatore?

— Обладатель дурного глаза — кажется, неаполитанский термин.

Оба погрузились в угрюмое молчание, покуда машина продолжала ехать дальше.

Суббота, 10 октября, 3.40

Уэст-Инглвуд крепко спал под холодной луной, когда большой полицейский автомобиль проехал через деревню и свернул на боковую дорогу. Двое патрульных из полиции штата сопровождали машину на мотоциклах. Позади ехал автомобиль поменьше, где сидели детективы.

Кавалькада остановилась перед подъездной аллеей, ведущей через лужайки к дому де Витта. Из большого автомобиля вышли Жанна де Витт, Кит Лорд, Франклин Эйхерн, Луи Эмпериаль, Лайонел Брукс и Друри Лейн. Все молчали.

Патрульные выключили моторы и сидели в седлах мотоциклов, покуривая сигареты. Детективы высыпали из автомобиля, окружив группу.

— Все идите в дом, — скомандовал один из них. — Окружной прокурор Коль велел держать вас вместе.

Эйхерн запротестовал — он заявил, что живет рядом и не видит причины проводить остаток ночи в доме де Витта. Но детектив властно покачал головой. Эйхерн пожал плечами и побрел за остальными, а Лейн, державшийся позади, последовал за Эйхерном по темной аллее. Детективы трусили сзади.

Их впустил полуодетый Джоргенс, изумленно уставившийся на посетителей. Никто не удостоил его объяснениями. Группа вместе с детективами вошла в большую колониальную гостиную, люди устало опустились на стулья. Джоргенс одной рукой застегивал пуговицы, а другой включал электрическое освещение. Друри Лейн сел со вздохом облегчения, поглаживая трость и наблюдая за остальными блестящими глазами.

Джоргенс склонился над Жанной де Витт. Девушка сидела на диване в объятиях Лорда.