— Он двигается!

— Ног нет! — объявил пожилой охранник с усами. — Он не надел ноги!

— Подтверждаю! Объект без ног!

Они зачехлили оружие.

— Тащите их в фургон! — скомандовали Усы. — Бегом марш!

Ко мне потянулись руки.

— Проваливайте, — сказал я, но без толку: двое малых подхватили меня под мышки и вынули из машины. — Ноги хотя бы возьмите!

Я извернулся и успел заметить, как охранники тащат Лолу с водительского сиденья. Еще один вглядывался в салон через боковое окно:

— Здесь… нет, это не ноги! Обычные костыли!

— Где Контуры? — спросил охранник, несший меня. Он говорил без всяких усилий.

Перед нами затормозил черный лимузин. Все его дверцы распахнулись одновременно. Из задней вышла Кассандра Котри. Смерив меня взглядом, она воззрилась на Усы. Кассандра Котри казалась ужасающе спокойной, лицо ее ничего не выражало. Я начал нервничать, так как понятия не имел, что у нее на уме.

— Ноги?

— Мы не…

— Найдите их.

— Да, мэм.

— И положите его в машину. Времени, думаю, нам хватит.

— Да, мэм.

Меня отнесли к лимузину. Затем раздался шум, какой-то далекий треск, и все застыли. Завыла сирена: сработала сигнализация в машине или в доме.

— Черт! — выругалась Кассандра Котри. — Он идет.

Она оглянулась на охранников и прищелкнула пальцами. Меня запихнули на заднее сиденье лимузина и захлопнули дверцу. Я заметил, что она не заперта, и распахнул ее вновь. Охранник поглядел на меня сверху вниз и закрыл снова. Так повторилось еще дважды.

— Прекратите, — бросил водитель.

Замок сработал. Я заметил глаза в зеркале заднего вида: снисходительный взгляд человека, державшего ногу на педали газа машины мощностью в двести лошадиных сил.

Распахнулась дверца с другой стороны. Задница Кассандры Котри, упакованная в серую юбку, утвердилась на кожаном сиденье.

— Едем! — приказала она водителю.

Когда автомобиль снялся с места, Кассандра Котри повернулась глянуть в заднее окно.

— Где Лола?

Мне не ответили, так что пришлось изловчиться и посмотреть самому. Охранники закрыли дверцы белого фургона, и машина последовала за нами. Оставшиеся люди в серой форме поспешили к открытому гаражу Анжелики.

— Кто идет?

Кассандра Котри взглянула на мои бедра. За все это время лицо ее так и не дрогнуло.

— Похоже, она поджарила ваши Контуры.

— Да.

— Это хорошо. — Кассандра Котри снова оглянулась. — Жнаете, во что превратилашь моя жижнь за пошледние недели?

Я уставился на нее, услышав это «жижнь».

— А, хотите вжглянуть? Шмотрите внимательно. — Она придвинулась ко мне и оттянула нижнюю губу.

Меж ослепительно-белых зубов зияла дыра. Не такая, как раньше. Ущелье. Она отпустила губу, и та села на место с хлопком.

— Они шкажали, что ишправят. Они шточили жуб до ошнования — и жнаете, что дальше? Они ошиблись. Я не чувштвую половину лица. Не чувштвую лицо! — Она ткнула пальцем в лоб. — Как каменный. — Она заметила, что охранник наблюдает за нами в зеркало. — Что уштавился? — (Он приковался взглядом к дороге.) — Наука — херня, Чарли. Херня. Хочешь шуперноги и лаборантов ш глажами-фарами — ижволь, это можно, не шомневайша, техника ш лошадиной мордой жапрошто можно превратить в шупермодель. Но когда дело доходит до ерунды вроде диаштемы, у ваш паралижует лицо. Я жамужем. Вы жнали? Он адвокат. И он ждет мимики. Он рашчитывает на реакции. Что будет, когда он увидит? — Она пристально смотрела на меня. — Я хочу ражбомбить ваш отдел. Мне наплевать на прибыли. Наплевать на штратегичешкое мышление. Они, — она указала пальцем на потолок салона, — не врубаютша, что дерьмо рашполжаетша. Уничтожает органижацию. Ваш отдел — дерьмо, шождающее новое дерьмо, которое, ей-богу, пожрет компанию. Никто этого не понимает. Шкажешь хоть шлово — пожалеешь. — Это адресовалось водителю, который снова зыркнул в зеркало. — У наш новый Менеджер. Вы должны оценить. Нельжа убить менеджера. Деталь жаменяют и шнова жапушкают машину. Они даже внешне похожи. Вы-то его никогда не увидите. — Она ткнула в меня пальцем. — Вы больше никогда не войдете в тот кабинет в качештве штатного шотрудника компании. Но ваш хотят ишпольжовать. Окупить вложения. Но я, Чарли, шмерть как хочу покончить ш этим. Мне нужен повод. Одно неверное движение — и я опушкаю жанавеш над всей этой мрачной жатеей. Понятно? — Не дав мне ответить, она махнула на меня рукой. — Не отвечайте. Нет никакой ражницы, что вы думаете.

Она отвернулась и уставилась вдаль, выставив локоть в окно, а ладонь приложив ко лбу. Пальцы ощупывали его. Это напомнило мне, как я массировал Контуры.

— Кто идет?

— Мм?

— Вы сказали…

— Карл идет. — Она обернулась назад. — О том и речь. Ражве я выштупала жа рашширенное тештирование? Нет. Я выштупала жа вооружение Лолы Шенкш? Нет. Но мы — компания-ражработчик. Я говорю: «Давайте оштановимша и выждем, прежде чем набрашыватьша на новые продукты». Все начинают прыгать и блеять о процешшах. Но вот человек хочет удалить швои конечношти, и это прекрашно. Никто не видит в этом проблемы. Таким, как вы, мир кажетша голой наукой или фокушом-покушом. Важны только цифры. Ну а нам нужны пшихологи. Но нам их не дают, так как у наш полно инженеров, а инженеры шчитают пшихологов шаманами.

Я промолчал. Психологи действительно шаманы.

— И вот Карл пошел под нож. Мы дали ему те шамые ручонки, поупражнятьша. Потом вы его увидели, рашшвирепели и попрошили меня ижбавитьша от него…

— Я имел в виду — уволить.

— Давайте не будем вдаватьша в подробношти, Чарли, потому что теперь уже шовершенно не важно. Я не шмогла так поштупить ш Карлом. Могли вожникнуть такие юридичешкие шложношти… я шпрятала его подальше от ваш. Но нам, конечно, пришлошь жабрать его руки, и ему это не понравилошь. Очень не понравилошь. Мы пошпешили шделать новые — ваша команда шделала, — но, как я шкажала, пшихологов у наш нет. Мы не жаметили подводных камней. Теперь они очевидны. Вжгляните на жапиши. Он ражговаривал шо швоими руками, как ш живыми. Как ш ражумными. Потом он шбежал. Прихватил кое-што. Шейчаш он ищет ваш. Ему нужны ваши органы. — Пейзаж за окном приобрел промышленные черты: мы приближались к «Лучшему будущему». — Я думаю, какие-то мштительные фантажии.

— Ему нужны мои органы? Вы думаете, он хочет меня убить?

— Я понятия не имею, что у него в голове. Но единштвенный выход иж этой шитуации, Чарли, — шделать так, чтобы карлов больше не было. Никаких шерьежных ижменений в людях, которым ш этим не шправитьша. Ишпытываем лишь на тех, кто докажал швою шпошобношть абштрагироватьша от шобштвенного тела. — Она посмотрела на меня. — То ешть на ваш, ешли не поняли.