качнулась в иную сторону. Порядком перепугавшись от успехов по реставрации государства Каришидов, Чогу, Аяфа и Фагаряна заключили союз и совместными усилиями разбили войска каришмян, потерявших по итогам войны долину Айрукмак, превратившуюся в царство Аркар.

Джаромо взял глиняную табличку и сделал пару пометок, в основном касавшихся увеличения пошлин на вывоз оружия и железных заготовок, а также встреч с послами, которых как всегда нужно было заверить, что Тайлар не станет вмешиваться в склоки за Айберскими горами и ко всем сторонам отнесется с равной доли уважения.

– На мой взгляд, наибольший интерес у вас должны вызвать вот эти два свитка,– продолжал тем временем раб.– В них представлены отчеты торговой палаты, запрошенные вами два дня назад. Их составили подробно, но весьма грубо, прошу заметить.

Джаромо взял свитки и пробежался по колонкам цифр. Это был перечень торговых сделок с государствами Фальтасарга за последние полгода. Как и говорил Аях Митэй, составлены они были весьма грубо и небрежно. Он с ходу нашел четыре ошибки, два несоответствия и ещё парочку расхождений разной степени важности. Но общую картину все же передавали весьма подробно: вот уже почти месяц купцы из Корсхаяр, Белраима, Урчетлара и Масхаяра скупали зерно и масло в огромных количествах и поток судов с такими грузами рос день ото дня. Судя по всему, фальтские купцы даже особо не пытались сбить цену и покупали все: пшеницу, ячмень, просо, даже рожь и овес, которыми в этих странах обычно брезговали.

Похоже, прогнозы Великого логофета начинали сбываться – по ту сторону Внутреннего моря, в землях Фальтасарга, назревал голод. И учитывая прошлогоднюю засуху и три неурожайных года в Косхояре и Ирусхаяре, он обещал быть продолжительным.

Джаромо с улыбкой, взял ещё одну табличку и записал на ней пару инструкций для сановников торговой палаты, после чего протянул ее Аях Митэю.

– Пусть это перепишут и доставят в Великую и Торговую палаты, а также в казначейство. Мы вводим запрет на продажу зерна купцам из государств Западного Фальтасарга.

Аях Митей поклонился и передал табличку тут же появившимся рядом с ним рабу.

Джаромо ещё раз просмотрел цифры в свитках, не сдерживая улыбки. Год только начался, а уже обещал стать самым удачным за последнее десятилетие.

Конечно, торговый запрет нужно было ещё подтвердить в Синклите, но пока будет составлена и подана жалоба, пока она дойдет до рассмотрения старейшин и пока они ее обсудят, на черном рынке начнут брать по пятьсот ситалов за амфору пшеницы или ячменя. А тогда запрет и так можно будет снимать, а вывозную пошлину увеличить в два раза.

Голодные фальты всегда хорошо платили, а купить необходимое количество зерна кроме как в Тайларе им было просто не у кого. Ведь именно поля Латрии, Малисанты, Людесфена, Касилея и Кадифара кормили все цивилизованные государства Внутреннего моря.

Великий логофет откинулся на спинку кресла и заметил, что Аях Митей по-прежнему стоит рядом с ним.

– Есть что-то ещё, о чем я должен знать, Аях?

– Боюсь что да, хозяин. Пока вас не было, мы поймали двух рабов предававшихся любовным утехам в винном погребе. Вы не давали им разрешения на подобные забавы и более того – они его даже не спрашивали. А посему я уже распорядился их высечь и теперь жду вашего решения насчет их дальнейшей судьбы.

– И кто же эти рабы?

– Младший садовник Лок Текор и кухарка Айпур Секей.

Джаромо рассмеялся.

–Боги, да она же старше его в два раза, а толще так точно в три! Как по мне так уже одно это было достойным наказанием для молодого Лока. По сколько ударов они получили?

– Десять ударов розгами по пяткам каждый.

– Ты суров и безжалостен, Аях. Если кто и виноват в этом «происшествии», так только я, ибо проявил себя как недальновидный и незаботливый хозяин. Сегодня же купи двух новых рабынь для общих утех.

– Слушаюсь, хозяин. И все же я рекомендовал бы вам наказать от своего имени провинившихся. Дабы остальные рабы не сочли, что за непочтительность теперь полагается награда.

– Ладно, будь по-твоему. Только придумай что-нибудь сам, и обойдись без избыточной строгости.

– Тогда, с вашего позволения, Лок получит ещё десять ударов, а Айпур в течение месяца будет разрешено съедать не более одной миски ячменной каши в день.

– С Локом ещё ладно, но Айпур. Не перегибаешь ли палку? Они же всего лишь занимались любовью, а не украли вино или разболтали секреты этого дома.

– Все это во благо моего хозяина, что в доброте своей не задумывается о том, как просто рабы забывают отведенное им место.

– Для того чтобы думать о таких вещах у меня есть ты, Аях Митей.

Старший раб поклонился и пошел в сторону дома. Джаромо хорошо знал, что с наказаниями он предпочитал не медлить, приводя их в исполнение незамедлительно.

В этот момент появился другой раб, принесший серебряную миску в которой лежали сверкающие маслом маленькие птички, окруженные сухими фруктами. Поставив его перед своим хозяином, он тут же исчез, но почти сразу вернулся с кувшином фруктовой воды, ложкой и двумя поджаренными лепешками. Джаромо быстро и ловко разделался с рябчиками, собрав с тарелки остатки пряного сока половиной лепешки. Все же его повар Илок Регой был истинным мастером своего дела и одинаково прекрасно готовил и тайларские и джасурские и самые экзотические блюда.

Как и все его рабы, он был уроженцем юго-восточной приморской провинции Сэфтиэны. Сэфты, по наблюдению Великого логофета, из всех внутренних рабов, были наиболее цивилизованы, но при этом покорны и услужливы. В отличие от многих других, попавших в рабство этриков.

После своей небольшой трапезы, Джаромо все же прочитал донесения соглядатаев. В целом Аях Митэй пересказал все весьма точно. В Айберу начиналась новая большая война, которая обещала затянуть в себя всё бывшее государство Каришидов, а возможно и некоторые сопредельные страны. К примеру, основанный кочевниками-мурейдианами на реке Сапар у границы Вечной пустыни Наршадем, или фальтский Айдумми. А учитывая назревавший в Фальтасарге голод, восточная его часть вполне могла сыграть на опережение и попытаться набить свои пустеющие амбары за счет сцепившихся соседей. В прошлый раз они поступили именно так.

Следом за донесениями Джаромо Сатти ради приличия пробежался по личным письмам и презрительно бросил их на пол. Все они были мусором, недостойным и крупиц его внимания. Достав последнюю глиняную табличку, он записал пару указаний для Аяха Митэя и, встав из-за стола, отправился в дом. Поднявшись на второй этаж, в спальню, и скинув сапоги, он прилёг на большую