— Как видите, на гранитной плите размещены полусферические колпаки, внутри которых находится то, что в акустике называют «электрокамертон». На вилку подается слабый электрический ток, и она начинает вибрировать как обычный камертон после удара. Меняя напряжение, мы можем управлять амплитудой колебаний. Разумеется, звуковой энергии не под силу разрушить сам гранит, но мы к этому и не стремимся. Удар направлен на то, что под гранитом, то есть на сами тектонические плиты, на которых покоится кора и которые обусловливают постоянное движение континентов. Поскольку кромки этих плит неровные, а толщина неодинаковая, мы предположили, что на них можно воздействовать, скажем так, звуковыми волнами.

В лаборатории поднялся гул: каждый выражал несогласие с тем или иным пунктом изложенной теории.

— Лейтенант Макинтайр, можно начинать, — сообщил профессор с Гавайев.

— Сержант, прошу вас, запустите звуковой удар.

Заработала большая панель, спешно собранная в отделе телекоммуникаций. Сержант с бывшим сигнальщиком защелкали выключателями и кнопками, подавая по проводам ток, который запустит вибрацию внутри полусфер.

У ученой из Стэнфорда закружилась голова, и женщина зашаталась. Один из сотрудников лаборатории вывел ее наружу; ему, кстати, тоже стало нехорошо.

— Часть звука вырывается наружу. На людей это действует по-разному, в зависимости от строения внутреннего уха. Кто-то почувствует тошноту и головокружение, кто-то — вообще ничего. Мы опросим выживших в зонах землетрясений, и если найдем таких, кто испытывал подобного рода ощущения, это будет дополнительным доводом в пользу нашей теории, — объяснял с экрана Уолтерс.

Сара поморщилась. Ей тоже на мгновение стало нехорошо.

— Сейчас операторы перейдут к настройке тембра, — сказала она. — Тембр — это характеристика преобладания высоких или низких частот. Высокие частоты — высокий тембр, низкие частоты — низкий. Человеческое ухо воспринимает звук в диапазоне от двадцати до двадцати тысяч герц — эти частоты мы слышим. Звуковые колебания с частотой больше двадцати тысяч герц называются ультразвуком. Собаки, например, воспринимают звуки до пятидесяти тысяч герц. Поэтому специальные свистки для собак издают колебания частотой выше двадцати, но ниже пятидесяти тысяч герц. Если частота колебания ниже двадцати герц, это инфразвук. Мы начнем от нижней границы ультразвука и станем увеличивать частоту.

Все следили за плитами песчаника и сжимавшими их металлическими стержнями. Ничего не происходило. На полу под установкой заранее расстелили белую ткань, на которой любая песчинка, отколовшаяся от плиты, будет хорошо заметна.

— Доведите частоту до пятисот тысяч герц, — приказала Сара.

Операторы крутили ручки регулировки частоты на своей наспех собранной панели, и еще нескольким из собравшихся стало плохо. Описать ощущения было невозможно. Люди просто обхватывали голову руками. У одного из инженеров заболел живот и заныли пломбированные зубы. Заканчивалось у всех одинаково — невыносимыми приступами головной боли.

Первые песчинки упали на белоснежную ткань. Их становилось все больше… вот от плиты откололся уже дюймовый кусок песчаника и тут же с другого края еще один — побольше.

Гидравлические цилиндры поддерживали неизменное давление и сжимали плиты все с той же колоссальной силой.

По знаку Сары повысили напряжение. Отвалились еще несколько крупных кусков. Кромки затрещали — это звуковая волна наконец проникла сквозь гранит и добралась до нижних плит. Внезапно раздался громкий треск, и стиснутые края стали крошиться, как при настоящем подземном толчке. Плиты пришли в движение, и металлические стержни, поддерживая неизменное давление, двигались вслед за ними.

— Боже мой, — прошептала Вирджиния.

Куски песчаника падали, и стержни сходились все ближе, как вдруг гранитная глыба с грохотом раскололась точно по линии «разлома», и образовавшиеся половинки сдвинулись так, что она оказалась поверх другой. Под давлением нижних плит гранит не выдержал и рассыпался.

Никто из присутствующих не издал ни звука. Гидравлику отключили. Эксперимент удался.

К Саре и Гэллапу подходили, с улыбкой похлопывали по плечу, однако девушка в момент своего триумфа даже не улыбнулась. Она медленно стянула наушники, бросила взгляд на модель и посмотрела на Вирджинию.

— У нас серьезные проблемы, — сказала Сара, обращаясь через экраны на стенах к Комптону в Вашингтоне и Харлану Уолтерсу на Гавайях.

— Сара, все прошло отлично. Эксперимент доказал, что…

— Доктор Комптон, прошу вас, внимательно выслушайте Сару. Мне только что пришло в голову ровно то же самое, — вмешался Уолтерс.

— Шеф, эксперимент прошел удачно, но доказывает он только одно: если катастрофы — дело человеческих рук, то мы сидим на пороховой бочке.

— В каком смысле?

— Сдвига тектонических плит всего на фут достаточно, чтобы разлом активизировался и произошло землетрясение. Если амплитуду колебаний усилить и плита будет разрушена на участке, скажем, в милю-другую, то толчки могут случиться не только в этой зоне, но вдоль всей линии разлома. Понимаете? Тектонические плиты совершенно неэластичны; сдвижка может произойти где-нибудь в другом месте, и это затронет все разломы до одного.

— Бог ты мой, — проговорил Найлз. — Вирджиния, немедленно вышли мне видеозапись эксперимента.

— Да, сэр.

— Кто-то балуется с супероружием, которому под силу стирать с лица земли целые континенты.

— Или проделать в земной коре дырку, в которую случайно уйдет океан или материк, — грустно добавил Уолтерс.

Младший лейтенант Уилл Менденхолл зевал у себя за столом на третьем уровне подземной базы. После возвращения из Виргинии они не смыкали глаз.

Уилл заполнял график дежурств с учетом вновь прибывших бойцов, которых вызвали на базу из экспедиций. Полковника очень беспокоило, что человек, который звонил той ночью по телефону, знает об их проделке в Эфиопии.

Младший капрал Донни Сайкс просунул голову в дверь.

— Сэр, пост номер три сообщает, что в северном секторе обнаружен вертолет.

Менденхолл оторвался от бумаг, удивляясь, как неизвестный вертолет оказался в закрытом воздушном пространстве, а вся база «Неллис» до сих пор не стоит на ушах.

— Охрана базы по радио ничего не передавала?

— Эфир чист, сэр. Ни разрешения, ни приказа покинуть охраняемую зону.

— Они там спят, что ли? — ахнул Уилл и направился в центр управления.

Сайкс подошел к большой панели и указал на один из мониторов. На глазах у Менденхолла большой вертолет описал круг над ангаром времен Второй мировой, через который в подземный комплекс тайно доставлялись большие грузы.

— По информации «Европы», машина — «сикорски S-семьдесят шесть», правительственный вариант. Бортовой номер четыре девять ноль семь шесть пять три, выполняет рейс триста десять из Виргинии. Владелец — частное лицо, некий Кармайкл Ротман из «Ротман индастриз».