Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дым сигарет. Толпящиеся у входа люди. Звездный теплый вечер. Нет. Ночь. Уже ночь. Припаркованная под фонарем ухоженная «шестерка» модного – кофе с молоком – цвета.
– Садись.
Кожаные чехлы на сиденьях, мягкое урчание двигателя, «Распутин» в магнитоле…
Уютный дворик. Обычная пятиэтажка. Разрисованный подростками подъезд, третий этаж, дверь… «Подожди, я переоденусь. Там, в холодильнике бутылка… Открой».
Мягкий приглушенный свет, отражающийся в полированных боках «стенки». Узорчатый палас, хрусталь, «Шарп», негромко мурлыкающий Джо Дассен…
Эс се тю некзюста па…
– Потанцуем… Нет, сначала выпьем. Это хороший коньяк!
Полупрозрачный пеньюар. Жаркое дыхание, в объятиях – стройное женское тело. Касающиеся друг друга щеки.
– Поцелуй меня… Крепче!
Эс се тю некзхюсте па…
Утром они пили кофе. Алексей и Графиня. Бабка Федотиха, господи-и!
– Мне было с тобой хорошо… – Графиня закурила тонкую свою сигаретину, какой марки – бог ведает, да еще наверняка Емельян. – Молчи. Не надо ничего говорить. Да, мы ничего друг о друге не знаем и вряд ли еще свидимся… Пусть! Иногда лучше не знать… лучше. Ты, кажется, сказал, тебе нужно за город? Куда? В Касимовку?! Едем. Нет-нет, не трудно. Заодно покажу тебе свою дачу, прикупила недавно.
Снова «шестая» «Лада», и мерный звук двигателя, и нежное звучание «АББЫ» – «Ай хэве-е-е дрим…» – и поздно просыпающиеся (суббота!) городские кварталы, и пустое шоссе, и поворот на Касимовку… Дача.
– Ну, вылезай, мон ами! Приехали. Не обращай внимания на разгром – тут везде ремонт. Достань на притолочине ключ! Что ты смотришь? Да, да, вот именно так, на притолочине, по-деревенски. Тем более, там пока нечего воровать. Ну, как тебе? Да ладно, можешь говорить как есть, я не обижусь. Со временем все отсюда выкину, закажу специальную мебель, светлую, легкую, специально для дачи… Хотя нет, этот буфет оставлю – антиквариат! Таким пользовались наши бабушки. Там еще и вся посуда осталась, видишь, рюмки какие толстые, синие, голубые… И такой же пустой пузатый графин! Черт! Забыла в багажнике вино. Нет, нет, сиди, я сама схожу. Лучше пока передвинь к окну стол.
Хлопнула дверь. Алексей бросился к буфету – проверить. Чуть скрипнув, распахнулись дверцы…
Что за черт?!
Чемодана не было!
Не было! Не было! Не…
Полный штиль, как тряпки – паруса.
Мир устал, уснул в ленивой дури.
Я молю, чтоб каплю ветра мне послали небеса —
Пусть сильнее грянет буря!
Андрей Макаревич.
Полный штиль
…Было!
Алексей простился с Графиней с изменившимся лицом. В силу своих профессиональных, приобретенных еще в Константинополе качеств он догадывался, кто прихватил чемодан с деньгами: конечно, тот, кто о нем знал – Беспалый! Вот этого черта и следовало теперь отыскать, и как можно быстрее.
Не заходя в лагерь, протокуратор быстрым шагом направился на машинный двор. Было уже почти одиннадцать, и все трактористы – кто не ремонтировался – давно отправились на поля. Что ж, может быть – тем и лучше? Отыскать проклятого ворюгу на полях или где-нибудь по пути к ним… никто не помешает разобраться.
Ухмыльнувшись, Алексей зашел на проходную…
– Уехал? Как уехал? Когда? Три дня назад?! Точно – три дня? Ах, отгулы взял… Та-ак…
На всякий случай, протокуратор заглянул и в правление колхоза, где как завхоз был частым гостем – там подтвердили: точно, тракторист Беспалый Юрий Вениаминович выпросил у председателя неделю за свой счет и отправился в Ленинград – родственница у него там какая-то приболела.
– А знаете, Алексей, – понизив голос, заговорщически подмигнула протокуратору секретарша – симпатичная девчоночка лет двадцати, в строгой деловой блузке и мини-юбке, звали ее Мариной. – Что-то Юрик-то не выглядел уж очень подавленным. Говорит – родственница тяжело заболела, а сам сияет, как голый… ой…
– Как голый зад при луне! – охотно закончив фразу, Алексей подмигнул. – И что, когда возвращается?
– Так через два дня должен.
– А точно – в Ленинград?
– Сама билеты заказывала! Комсорг, как-никак…
– Нужен он мне очень по поводу слета, – на всякий случай пояснил протокуратор. – Вот и спрашиваю. Ну что ж… Два дня подожду, надеюсь, приедет.
– Конечно, приедет, – с неожиданной уверенностью заявила Марина. – Куда он денется-то? В среду в раймаге гарнитуры выкинут, югославские – так он давно записался. И откуда только у людей деньги?
– Вот именно, откуда…
Простившись с девушкой, Алексей в глубокой задумчивости вышел на улицу и уселся на лавочку перед почтой, машинально отмечая – между прочим, уже в который раз – что вот эта вот, образца 1980 года Касимовка выглядела куда лучше и ухоженней, чем в начале двадцать первого века. Нигде не было мусора – колхозная коммунальная служба работала на славу, поднимались новые, строящиеся дома, клуб работал на полную мощность – каждый день по два-три фильма, в школе, по словам того же Аркадьича, учились чуть ли не в две смены – столько на селе было детей, да и вообще молодежи. Да и в людях чувствовалось нечто, в Лешкины времена давно уже утерянное – какая-то гордость, уверенность в завтрашнем дне, что ли… Радостнее жили люди, веселее. А с другой стороны, даже продуктов – и то на всех не хватало: к примеру, за молоком всегда были жуткие очереди, временами переходившие в массовые драки. Сосиски и колбаса считались жутким деликатесом, как, впрочем, и мясо, за всем этим ездили не то что в райцентр – там тоже мало чего было – а на выходные в Москву! Вот такой вот парадокс получался. С одной стороны – уверенность и гордость, вполне, между прочим, обоснованная («Мы – первая в мире страна развитого социализма! Олимпиада-80! БАМ» и прочее), а с другой – за обычные джинсы – удавятся!
Если не Беспалый – тогда кто? Вот вопрос, волновавший сейчас протокуратора. Мог Беспалый проследить? Нет! К тому времени он уже уехал – так вот получается. Сам не мог. Но вполне мог поручить это дело другим… да хоть тому же скотнику Ряпушкину Сашке, несостоявшемуся, между прочим, насильнику… Насильнику…
Скотника нужно было срочно проверить – пока не вернулся Беспалый. А уж потом, ежели что не так, заняться и Юриком. Сегодня как раз суббота… танцы. Отлично!
Белая «двоечка» Емельяна стояла на своем месте – у крыльца пожарного выхода. Значит, приехал уже… впрочем, наверняка еще вчера или, точнее, под утро. И как не боится ездить-то выпивши? Хотя у него тут все схвачено, наверняка и ГАИ тоже.
– О! Какие люди! – увидев приятеля, обрадованно закричал повар. – А я уж думал – ты к вечеру только объявишься. Ну, как оно ничего?