litbaza книги онлайнРоманыВ двух шагах от рая - Наталья Рощина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 71
Перейти на страницу:

— Ну, Надежда, приступим к завершающей стадии, — продолжая улыбаться, сказал Рогозин.

— Приступим, — согласилась Андреева, пытаясь понять причину яркого румянца на щеках Дмитрия. Она наблюдала за ним, пока он надевал халат. Заметила тонкую цепочку с подковкой, уютно лежащей на рыхлой вязке белого свитера. И почему-то решила спросить: — Вы верите в приметы?

— Не во все.

— А в подкову, которая приносит счастье?

— Я их коллекционирую, — подняв указательный палец вверх, ответил Рогозин. — Соответственно счастье не может пройти мимо меня.

— Интересная теория.

— Моя, — улыбнулся Рогозин и обратился к Лене: — Смойте, пожалуйста, бальзам.

Пока Лена выполняла свою работу, Дмитрий задумчиво смотрел в окно. Он неподвижно стоял в полоборота к Надежде, пристально вглядываясь в знакомую картину за окном. Он только физически находился здесь. Все его помыслы уже улетели на несколько дней вперед, где его ждет встреча с Юлией. Он хотел поскорее оказаться с ней в постели. Ему было невыносимо думать о том, что придется ухаживать, производить впечатление, завоевывать. Как несправедливо устроен мир. Ну почему считается, что мужчина должен проявлять инициативу, доказывать делами и помыслами, что достоин. А если ему самому было бы приятно почувствовать себя завоеванным. Это совершенно не то, что пытались показать ему все эти фарфоровые статуэтки с ароматом дорогой косметики. Они навязчиво предлагали свою любовь взамен на возможность блистать рядом с известной личностью. Для них только это и было важно — принять долю его успеха и славы. Как они ни маскировались, Дмитрию всегда удавалось вывести их на чистую воду. После этого каждая открывалась с новой, тщательно скрываемой стороны: обиды, слезы, угрозы, реже — молчаливый уход из его жизни, еще реже — слова благодарности за то, что было.

А что было-то? Спросил себя Рогозин и сам ответил — жалкие подобия отношений, которые и романами назвать трудно. Ни одного серьезного чувства, ничего такого, от воспоминаний о чем сердце выпрыгивает из груди или замирает. Ничего… Дмитрий спрятал руки в карманы халата, продолжал смотреть в окно, покачиваясь с пятки на носок. Ему уже тридцать три, время летит с головокружительной скоростью, а оглянуться не на что. Работа? Да, она — стимул, душевный отдых, моральное удовлетворение, возможность жить широко. Только одному все скучнее и тоскливее просыпаться в безукоризненно убранной спальне. Трудно осознавать, что уют в твоем доме поддерживает совершенно чужая женщина, которую ты нанял в агентстве. Она убирает, делает оговоренные покупки, готовит, стирает, гладит. Она три раза в неделю улыбается ему дежурной улыбкой, а может и искренне, только он не верит в искренность, за которую получают деньги. Женщина возраста его матери, в глазах которой нет-нет да мелькнет что-то отталкивающее, как будто она только и думает о нем, как о заевшемся лентяе. Молодой, здоровый, а сам за собой присмотреть не может. В ее глазах так и сквозит ироничное пожелание скорейшей женитьбы.

Эх, не знает она, что этот удел ему заказан. Закрылась душа ото всего, отгородилась и посматривает настороженно. Разве так может что-то получиться? Вот и со Щеголевой — разобраться бы в себе, ожиданиях от встреч с ней. Что ему нужно? Все и ничего. Рогозин вдруг решил, что первейшая задача — соблазнить эту женщину, заставить ее желать его так же страстно, как он ее. Это докажет неоспоримость и верность его выбоpa. Она не сможет лгать. И тогда он поверит, откроет ей свою душу. Покажет себя таким, каким его знала только одна женщина. Рогозин сказал себе, что приложит к этому все силы. Ему нужно осознавать, что кто-то безумно любит его, желает заботиться. Это должно быть на уровне самоотречения: все свои желания побоку — существуют только его потребности, только желание служить и предугадывать. Только одна женщина умела делать это достойно, без самоуничижения — мама. Она так и светилась от счастья, когда могла быть ему полезной, когда без слов понимала, в чем он нуждался. Ее не нужно было ни о чем просить — она знала все его желания, мечты. Она просто гладила его теплой ладонью по густым волосам, целовала в макушку, и от этого на душе воцарялся такой покой, благодать. Воспоминания детства и юности укладывались в немногочисленные, но очень глубокие впечатления от незабываемых минут полного единения. Вот уже много лет он пытается снова ощутить это состояние, но тщетно.

Потеряв единственного человека, который безоговорочно верил в него, Рогозин только внешне оставался спокойным и уравновешенным. Его исправно работающий организм словно лишился стержня, опоры, и все поиски найти ее оканчивались неудачей. Друзей-мужчин у него, пожалуй, не было. Женщины, искавшие его расположения, рано или поздно наталкивались на подозрительность и непонимание. Он позволял себе грубые выходки, словно проверяя их на прочность. Они терпели, прощали и становились еще менее интересными. В один прекрасный момент Рогозин решил, что должен побыть один. Период отшельничества, во время которого Дмитрий приковывал к себе еще больше внимания, кажется, подходил к концу. Одиночество, в которое он добровольно ввергал себя, делало его своим заложником. А Рогозин не переносил, когда обстоятельства начинали диктовать свою волю. Он выше обстоятельств — это аксиома, которую Дмитрий ввел, чтобы быть хозяином своей судьбы. Он всегда был уверен в своем предназначении. Пока оно теряет свои яркие краски перед проблемами чисто житейского плана. Все-таки Рогозин оставался мужчиной. Красивым, молодым, энергичным, подсознательно ищущим любви. Это природное, и ничего не поделаешь. Какие маски ни надевай, а то, что внутри, будет требовать своего. И сейчас задача Рогозина была не из простых — завоевать сердце женщины, которая и не помышляет о любви. Вернее, делает вид, что далека от мыслей о ней. И уж точно — не связывает понятие любви и счастья с ним, совершенно незнакомым мужчиной, неожиданно возникшим на ее горизонте. Значит, — он станет ближе. Он покорит, заворожит ее. Ему нужно увидеть в ее глазах сияние любви. С ней это было? Наверняка. Что ж, несправедливо, если он не ощутит подобного. Он должен почувствовать это состояние невесомости, способности парить над землей, обстоятельствами. И она подарит все это ему, подарит рай на земле, потому что женщина с глазами его матери не может быть другой.

Щеголев приехал к Наташе, как договаривались: воскресенье — его день. Однако стоило ему перешагнуть порог ее квартиры, как он почувствовал себя неуютно. Что-то во взгляде Наташи угнетало и беспокоило, хотя она все время повторяла, что все в порядке. Еще по телефону несколько дней назад они долго говорили об отъезде, о работе Севы, о том, как они давно планировали это и не смогут отказаться от предоставляемого шанса. Щеголев не отговаривал, он просто слушал и, как это было раньше, пытался понять. Понять означало разрешить запутанный узел, который с недавних пор так крепко был завязан. И приложили к этому руки все: прежде всего он, теперь Сева с Наташей, в какой-то мере — Юлия. Наташа смогла убедить его в том, что на данном этапе их отъезд — единственное разумное решение, движение вперед, прогресс.

— Тебе как человеку науки должно быть понятно, что без нее дальнейшее развитие обречено.

Наташа умела говорить его языком. Щеголева не оставило чувство тревоги, но мешать планам дочери и зятя он не мог. Он сам не так давно совершил столько ошибок, что не имел права давать советы. Сказав несколько фраз о том, что им с мамой будет трудно, Лев решил, что говорить на эту тему дальше бессмысленно. Время расставит все по местам. Он понимал, что нужно смириться с выбором детей, и главное, что поможет ему выстоять — Юлия, ее прощение. Да и ей, наверное, будет легче разделить именно с ним свое неожиданное одиночество. Щеголев решил, что обязан сказать Наташе о том, что в его разговорах с Юлией промелькнуло что-то напоминающее сближение. Оно было едва заметно и вызвано скорее чувством жалости, но сейчас ему было все равно. Главное — они снова должны быть вместе. Сознание возможности этого придавало ему силы вот уже несколько дней. Мир снова заиграл новыми красками. Щеголев ощущал эмоциональный подъем, словно пробуждаясь от долгого сна вместе с природой.

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 71
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?