— Обещай, что позаботишься о возвращении моему отцу эйлуэйской короны. Обещай сделать так, чтобы из Калакуллы и Эндовьера выпустили всех моих соотечественников.

— Я всего лишь ассасин, — сказала Селена, высвобождая свою руку. — И потом… то, о чем ты говоришь… — Она встала с кровати. Сердце бешено колотилось. — Нехемия, это безумие.

— Другого пути нет. Эйлуэ должна стать свободной. С твоей помощью мы соберем громадную…

— Нет.

Это «нет» прозвучало как пощечина.

— Нет, — повторила Селена, качая головой. — Ни за какие сокровища мира я не стану помогать тебе собирать мятежную армию. Эйлуэ тоже пострадала от адарланского вторжения, но вам и не снились жестокости, какие адарланцы чинили в других местах. Да король казнит тебя, едва только ты начнешь собирать армию. Я не желаю быть причастной к твоей гибели.

— Тогда к чему ты желаешь быть причастной, Селена? — Нехемия тоже встала, спихнув Быстроногую с коленей. — За что ты готова сражаться? Или ни за что, кроме себя?

У Селены вдруг схватило горло, и ей стало трудно говорить.

— Нехемия, ты даже не представляешь, что он может сделать с тобой и с твоим народом.

— Представляю. Он убил пятьсот мятежников, не пощадив и их семьи!

— Но пятьсот мятежников — это не целое королевство! Прежнего Террасена больше нет. Ты восхищаешься силой и благородством террасенского двора. Все это в прошлом. Не помогли ни сила, ни благородство. Король уничтожил Террасен. Мы были сильнейшим королевством на континенте. Возможно, что и во всем мире. И что толку? Король безжалостно расправился с нашим королевским двором.

— Он застал их врасплох. Они оказались неподготовленными, — возразила Нехемия.

— Десять лет назад его армия была куда малочисленнее. А сегодня у короля миллионы солдат. Сила, с которой приходится считаться, нравится тебе это или нет.

— Селена, я не знаю, какие еще доводы тебе нужны? Когда ты перестанешь убегать от действительности и посмотришь ей в глаза? Если тебе мало Эндовьера и страданий моих соотечественников, чем тогда тебя пронять?

— Я всего лишь человек.

— Человек, избранный королевой Элианой. Человек, на чьем лбу во время поединка вспыхнул священный знак! Человек, который до сих пор жив, невзирая на все превратности судьбы. Наши пути пересеклись не просто так. Если на тебе нет благословения богов, тогда я не знаю, кто им одарен.

— Это смехотворно и даже глупо.

— Глупо? Глупо сражаться за справедливость, за тех, кто не может постоять за себя? Думаешь, солдаты — главная сила короля? У него есть силы пострашнее. Мои сны были полны теней. Я слышала хлопанье тяжелых крыльев, парящих между горными перевалами. Мы отправляли разведчиков в Белоклычьи горы, в Ферианскую впадину. Никто из них не возвращался оттуда. Знаешь, что говорят жители долин? Они тоже слышат хлопанье крыльев над впадиной. Всякий раз, когда ветер дует с той стороны.

— Я не понимаю ни слова из того, о чем ты говоришь, — сказала Селена.

Здесь она покривила душой. Кое-что она понимала и кое-что видела.

Нехемия подошла к ней, схватила за руки:

— Ты отлично понимаешь. Когда ты смотришь на него, ты чувствуешь страшную силу, которой он окружен. Как один человек сумел столь быстро завоевать целый континент? Только ли силой своей армии? Тогда почему террасенский двор пал почти сразу, хотя все, кто их защищал, были потомственными воинами? Почему самое могущественное королевство было уничтожено за считаные дни?

— Ты устала и взбудоражена разговором с королем, — попыталась успокоить принцессу Селена. О странном совпадении слов Нехемии и Элианы она старалась не думать. — Давай поговорим об этом позже, — предложила она, высвобождаясь из рук Нехемии.

— Я не хочу говорить об этом позже!

Быстроногая заскулила, пытаясь вклиниться между ними.

— Если мы не ударим сейчас, — продолжала Нехемия, — тогда все его гнусные замыслы станут страшной реальностью. И тогда уже будет бесполезно на что-то надеяться.

— Надеяться и сейчас бесполезно, — ответила Селена. — Пока он жив, только самоубийцы могут выступать против него. А сколько он еще проживет, не знает никто.

Селене открывалась зловещая правда сказанного. Если Нехемия и Элиана правы насчет источника таинственной силы короля, как можно рассчитывать его одолеть?

— Я не хочу становиться частью твоих замыслов. Я не стану собственными руками помогать твоей гибели. Еще неизвестно, сколько безвинных людей пострадают вместе с тобой.

— Ты не станешь помогать, потому что тебя волнует лишь собственная персона.

— А если и так, то что? Что, если я хочу жить спокойно?

— Это самообман. Пока он правит, не будет у тебя спокойной жизни. Когда ты призналась, что не убивала людей по его приказу, я обрадовалась. Подумала, наконец-то ты сделала шаг в правильном направлении. Решила: в нужное время я смогу на тебя опереться, смогу рассчитывать на твою помощь. Я и представить не могла, что ты нарушала королевские приказы исключительно для очистки собственной совести!

Селена пошла к двери.

— Я не знала, что ты просто трусиха, — презрительно цокнув языком, бросила ей Нехемия.

— Повтори еще раз! — потребовала Селена, обернувшись через плечо.

Нехемия не дрогнула:

— Трусиха. Ты всего лишь трусиха.

Селена стиснула кулаки.

— Когда вокруг тебя будут валяться мертвые соотечественники, я не подставлю плечо для твоих слез! — прошипела она.

Прежде чем принцесса успела произнести хоть слово, Селена вышла, едва не прищемив дверью Быстроногую, метнувшуюся за ней.

— Кого-то из них нужно подтолкнуть, — сказала принцессе королева. — Только тогда все начнется.

— Знаю, — тихо ответила принцесса. — Но принц не готов. Остается она.

— В таком случае ты понимаешь, о чем я тебя прошу?

Принцесса подняла голову к лунному свету, лившемуся в гробницу из светового колодца. Когда она снова взглянула на королеву, ее глаза были ясными и спокойными.

— Да.

— Тогда делай, что нужно.

Принцесса кивнула и пошла к выходу из гробницы. На пороге она остановилась. Темнота впереди была манящей. Прежде чей уйти, принцесса снова повернулась к королеве:

— Она не понимает. А когда она перейдет черту, ничто уже не вернет ее обратно.

— Она найдет обратный путь. Она всегда находит.

Принцесса моргнула, отгоняя наворачивающиеся слезы:

— Как же я хочу надеяться, что ты права.

Шаол терпеть не мог выезды знати на охоту. Большинство придворных едва умели держать в руках лук, не говоря уже об отсутствии у них необходимых охотничьих навыков. Зрелище было жалкое. Шаол жалел гончих, рыскавших по кустам и поднимавших дичь, в которую эти горе-охотники все равно не попадут. Обычно он охотился сам, а потом выдавал убитую дичь за охотничьи трофеи того или иного придворного. Сегодня он бы ни за что не поехал, но присутствие на охоте короля, Перангтона, Дорина и Рулана не оставляло ему иного выбора.