Альдагоре захвачена орденом Мрака. Если я вернусь, меня убьют, и на планете начнётся климатическая катастрофа.

‒ Чего вы хотите в Ксессе? ‒ прямо и мрачно спрашивает меня регент.

И прямо и мрачно я ему и отвечу.

‒ Первое. Я ищу в Ксессе убежища. Взамен я дарую Ксессу лотерею и защиту построек от Мрака в этом сезоне.

‒ Есть и второе, ‒ с утвердительной интонацией говорит регент.

‒ Есть и второе, ‒ подтверждаю я и представляю, как Амрис держит меня крепко-крепко. ‒ Я хочу, чтобы вы отправились в Альдагор и, применив свой великий, я не шучу, великий политический талант, уничтожили Орден Мрака, сохранив жизнь альдагорских королев.

По комнате прокатывается общий вздох. Я делаю паузу. Регент смотрит на меня внимательно, но не ошеломлённо. Неужели он предполагал что-то подобное ‒ или просто хорошо держит себя в руках?

‒ Забери меня Мрак, я даже не представляю, что вы можете предложить мне, чтобы я согласился сделать это для вас, ‒ задумчиво говорит Грегор Теллери. ‒ Милая, если вы просто просите меня это сделать, то мой ответ – «нет». Вы получите убежище и будете почётным гостем в Ксессе на период Мрака и сохраните наши постройки, но потом вы отправитесь в Альдагор и встретите там свою судьбу.

‒ Грегор, ну что вы, ‒ такими темпами мы скоро перейдём на «ты». ‒ У меня и в мыслях не было просить вас сделать что-то для меня. У меня есть, что вам предложить, чтобы вы рассмотрели возможность сделать это для себя. Вознаграждением за то, что вы освободите Альдагор от присутствия ордена Мрака, будет то, что вы получите королевскую власть. Вы станете настоящим королём Ксесса.

Никто не издаёт ни звука. Краем глаза я вижу, как вытянулся и болезненно напрягся Лерек. Да, мои слова сейчас должны его довольно сильно уязвлять. Прости, трогательный юноша, у тебя светлое сердце, но ты не поможешь мне уничтожить орден Мрака. Тут нужен кто-то, для кого привычны другие методы.

Регент не спеша протягивает руку к стоящему рядом кубку, подносит его к губам и делает глоток. Не сводит с меня глаз.

‒ Настоящий король Ксесса ‒ король Лерек Первый, дитя Вернувшегося Света, ‒ отчётливо и звонко говорит Гина Альвара. У Лерека стоят слёзы в глазах и дрожат уголки губ.

‒ Благодарю вас, Гина, ‒ шёпотом отвечает он.

‒ Одно другому не мешает, ‒ пожимаю плечами я. ‒ Грегор, в какое время суток вы родились?

‒ Покойная матушка говорила мне, что я родился в полночь, ‒ отвечает регент, помедлив.

В комнате повисает задумчивая пауза. Похоже, присутствующие силятся представить Грегора Теллери младенцем. Занятное упражнение для воображения. Однако сила их воображения нужна мне для другого.

‒ «Дитя Вернувшегося Света» должно значить, что Лерек родился в первый день Света, после отступления Мрака. В королевстве должны быть три королевские фигуры: дневная, ночная, Мрака. Вы, регент, станете ночным королём, Лерек станет дневным королём. Вам больше не нужно будет бороться за власть. Вам больше не нужна будет власть, потому что в ваших руках будет королевская магия, и вы своим бытием будете воплощать закон, по которому живёт эта земля.

‒ Разрешите спросить, ваше величество, ‒ обращается ко мне один из людей в чёрных плащах. Я так понимаю, что это кто-то из местного Консультативного совета по Мраку. О созданной регентом системе советов я думаю, что это хорошая попытка, но, забери меня Мрак, за что платят зарплату членам совета по Мраку? Те астрономические деньги, которые, кстати, лежат у Гины Альвары?

Я киваю.

‒ А как же королева Мрака? В Ксессе нет королевы Мрака.

‒ Королева Мрака родится от моего союза с королём Лереком, ‒ коротко отвечаю я. Упомянутый король смотрит на меня во все глаза и заливается краской. Забери меня Мрак, неужели ему не приходило это в голову?

Пальцы регента отбивают короткую дробь по столу, и взгляды устремляются к нему.

‒ Я всю жизнь думал, что королевская магия не может возникнуть в человеке просто так. И что никто, кроме королев, королей и их потомков, не может обладать этой магией. Вы хотите сказать, что я всю жизнь ошибался?

‒ Вы не поверите, Грегор, но я тоже так думала до недавних пор. Да все так думали! Но похоже, что это было заблуждение. Дело в том, что нигде на планете давно не прерывалась королевская династия. Нигде не происходило таких печальных экспериментов, как было в Ксессе. И казалось, что то, что прервалась линия крови, непоправимо. Однако нет. Похоже, что достаточно стремиться хорошо править землёй. Вы же именно это делаете, лорд Теллери: так хорошо, как можете, стараетесь править этой землёй, лишённой благословения королевской магии. И королевская магия планеты тянется к тем, кто стремится хорошо ей править. Она готова войти в ваше тело и тело короля Лерека.

‒ Мне всего лишь нужно уничтожить орден Мрака в Альдагоре ‒ и королевская магия будет моей, ‒ приподнимает бровь регент. Мне не нравится, как это звучит. Нельзя обладать королевской магией – можно только быть любимой осью планеты. Но это неважно: как только в его тело войдёт королевская магия, он всё поймёт.

‒ Вы поняли меня верно.

Регент откидывается в кресле, скрещивает руки на груди и прикрывает глаза. Лерек сидит очень прямо и смотрит на меня во все глаза. Моё же внимание – на регенте. Впрочем – я могу позволить себе подарить одну улыбку юноше. Оборачиваюсь в его сторону и улыбаюсь. Лерек вытягивается ещё прямее и вспыхивает до кончиков ушей.

Забери меня Мрак.

‒ Знаете, что, королева? ‒ регент открывает глаза и вновь наклоняется навстречу мне. ‒ Я вам не верю. Двадцатилетняя пигалица является в моё королевство, предлагает мне ехать в её королевство освобождать его от власти узурпаторов и обещает в случае успеха неслыханные, воистину неслыханные вещи. Никогда в истории не было такого, и вдруг вы обещаете мне это. Я вам не верю.

Он вновь откидывается в кресле и скрещивает руки на груди.

Похоже, беседа идёт по плохому сценарию. Я допускала, что так может быть, но надеялась…

«Рэй, спокойно. Он не сказал “я не буду этого делать”. Он сказал “я вам не верю”. Это разные вещи. Вы перешли к этапу работы с возражениями. Подумай, как закрыть его возражения, и регент твой. Можешь немного потянуть время, не страшно, однако соображай быстро».

‒ Ваше возражение понятно, ‒ от слов Амриса мне становится жарко, и я вдруг знаю, что