Аккуратно пришивая мех к изнанке шкуры, Бак поклялся себе, что никогда больше не повторит попытки поцеловать Аннику Сторм. В следующий раз он просто не сумеет остановиться.

Поэтому почти все время он старательно делал вид, что не замечает ее. Но он был не в состоянии перестать думать о ней.

Долгими часами, расставляя капканы вдоль ручья, он размышлял, зачем ей понадобилось поцеловать такого, как он. Единственное объяснение, пришедшее ему в голову, сводилось к тому, что она сделала это из любопытства. Он решил, что, возможно, раньше она никогда не целовалась и теперь просто захотела попробовать. Но чем больше он думал о губах, созревших для поцелуев, о синих глазах, казавшихся особенно удивительными на фоне ее кожи цвета меда, о вьющихся волосах, которые невозможно было ухватить одной рукой, настолько они были густыми, тем больше приходил к выводу, что кто-то наверняка хотя бы раз да целовал ее.

Если нет – значит, в Бостоне не было нормальных мужчин.

Итак, насколько Бак мог судить, Анникой Сторм двигало только любопытство. И еще об одном он не мог забыть: она уедет, как только очистится перевал – она предельно ясно дала понять, что в этом вопросе ее мнение нисколько не изменилось.

Каждый вечер, работая у маленького костра в сарайчике, он убеждал себя, что, какова бы ни была причина более доброжелательного отношения к нему Анники, полюбить его она все равно не сможет. Не такая изысканная, хорошо воспитанная леди, как Анника Сторм.

Но что-то было у нее на уме, и он многое отдал бы за то, чтобы узнать, что именно. Последние два дня она заметно нервничала, слонялась по хижине, собирала и разбирала свой саквояж и вздрагивала каждый раз, когда он входил в комнату.

Она вела себя как женщина, у которой была какая-то тайна. И в течение двух последних дней он ломал себе голову, пытаясь разгадать, в чем же тут дело.

Он поднял вещь, над которой работал на протяжении двух недель, и увидел, что работа закончена. Аккуратно сложив, он завернул ее в чистую джутовую мешковину и спрягал под шкурами. Затем он постоял немного, глядя на звезды, мигающие на эбеново-черном небе, и произнес про себя молитву, благодаря Господа, позволившего Бейби выжить. Покончив со своим шитьем, он надел перчатки и решил посмотреть на мулов – вдруг они ушли слишком далеко от дома и бродят сейчас там, где могут стать добычей голодного волка или койота. Живот его протестующе заурчал, но Бак подумал, что у него есть немного времени перед тем, как возвращаться в хижину и готовить ужин.

* * *

Все было готово.

Анника в последний раз оглядела хижину и улыбнулась, гордясь собой и результатами своих трудов. Она вымела пол, сложила игрушки Бейби в деревянную коробку, задвинула под стол стулья и бочки. На столе стояли три прибора, свежеприготовленная тушеная оленина булькала в котелке над огнем. Она помешала мясо и закрыла его крышкой. На скамейке остывала сковорода с галетами. Выглядели они так же, как и те, что обычно с такой легкостью готовил Бак. Анника подавила искушение попробовать одну, чтобы удостовериться.

Она планировала этот ужин-сюрприз три дня и сейчас, когда все было готово, едва могла дождаться прихода Бака.

Оставалось сделать последнее.

Она повернулась к девочке, сидевшей в середине кровати в окружении бумажных кукол. Анника нарисовала фигуры мужчины, женщины и ребенка на последних чистых страницах своего дневника и вырезала их. Из каталога «Сирз» вырезала одежду. Бейби была еще слишком мала и не могла обращаться с бумажными куклами аккуратно, так чтобы они не порвались через несколько часов, но, заняв ее даже ненадолго, Анника смогла выкроить время, необходимое для приготовления ужина.

Открыв саквояж, она достала оттуда платье, над шитьем которого усердно трудилась три дня. Черный атлас не очень-то годился для детского платья, но кроме пострадавшей от воды накидки у Анники ничего не было.

Широкой по моде накидки вполне хватило, чтобы выкроить детское платье. Анника встряхнула маленькое платьице, недовольная результатами своих усилий. Подол был кривой, рукава неровные, воротника не было вообще, но ничего лучшего она в данных условиях сделать не могла. Выкройку она сделала по одному из старых платьев Бейби, припомнив, как это часто делала у нее на глазах ее мать. Она была рада, что Аналиса никогда не увидит ее творение, поскольку сшитое Анникой платье никак не соответствовало высоким требованиям Аналисы.

Но все же это было новое платье, украшенное к тому же драгоценными пуговицами. Пуговицы, самые разные по форме и цвету, были нашиты в ряд по середине переда от горловины до подола. Манжеты длинных рукавов тоже были украшены пуговицами. Анника решила сказать Баку, чтобы он берег платье после того, как Бейби из него вырастет – ведь, если ему удастся найти коллекционера пуговиц, он выручит за них неплохие деньги.

– Иди сюда, Бейби, – позвала она и улыбнулась, когда та слезла с кровати и быстро побежала через комнату. Анника не сказала Бейби, что платье для нее, потому что малышка наверняка проговорилась бы Баку, но сейчас пришло время одеть и причесать девочку.

Сняв через голову старое платье Бейби, Анника снова обеспокоилась при виде того, каким худым стало некогда пухлое тельце девочки. И Анника, и Бак сначала уговаривали Бейби есть побольше, пытались даже кормить насильно, но потом Бак решил, что она быстро наберет вес сама, когда окончательно поправится.

Пока все подтверждало правоту Бака – Бейби ела с таким аппетитом, словно боялась, что никогда больше не наестся вдоволь.

Каждый раз, глядя на девочку, Анника думала, какой тоненькой ниточкой связана душа человека с телом, и радовалась, что ребенок остался жив. Никогда больше не будет она воспринимать свою или чью-то еще жизнь как нечто само собой разумеющееся. Бейби была для нее живым доказательством того, что чудеса иногда случаются и что жизнь – это действительно бесценный дар, который надо беречь.

– Давай наденем это платье, – проговорила она, набрасывая черный атлас Бейби на голову, – а потом найдем и твои ботинки. Хочешь? Ты так давно их не надевала.

Бейби, привыкшая проводить долгие часы вдвоем с Анникой, немедленно согласилась. Сначала Аннику обеспокоило внезапное невнимание Бака к ребенку, но очень скоро она поняла, в чем тут дело. В тот день, когда она сама полностью выздоровела, ей стало ясно, что Бак умышленно отдаляется от ребенка. И до тех пор, пока три дня назад ей в голову не пришла идея сегодняшнего ужина-сюрприза, Анника не знала, как подступиться к нему.

До сегодняшнего дня у нее даже не было возможности поговорить с ним. Он вставал на рассвете, готовил завтрак и уходил до пробуждения Анники, После ее болезни он позволил ей спать на кровати с Бейби, а сам спал на полу. Домой он не возвращался до ночи. Анника считала, что недостатком сна объясняется его усталый вид и темные круги под глазами, но не знала, как заговорить о том, чтобы поменяться спальными местами. Голос Бейби вывел ее из раздумий.

– Пуговицы мне на платье?