Со схемой пришлось повременить. Наташка вернулась быстро, не останавливаясь, поманила меня за собой в комнату. Шлепая блокнотом по руке, в которой держала ручку, я молча подчинилась. Изучать домогавшихся ее абонентов, звонки и сообщения которых остались без ответа, подруга не стала. Отыскала номер сына Серегина и, не задумываясь, позвонила, включив динамик. Ответили сразу. Наташка, представившись по всем правилам, на мой взгляд, сразу сформировала у собеседника комплекс неполноценности. Даже я, предприняв попытку вмешаться, невольно прикусила губу. Как-то так получилось, что Кузнецова Наталья Николаевна — главная благодетельница семьи Серегиных, сердечно пекущаяся о сердечном здоровье всех ее членов, а Валерий Палыч со своей гипертонией даже не удосужился сообщить, как добрался. Более того, не отвечает на телефонные звонки. А у нее нехорошие предчувствия по поводу этого перелета.

Далее Наташка перешла на тон легкой обиды и попросила прощения за то, что вынуждена беспокоить, насколько она догадывается, сына Валерия Павловича, имени которого, к сожалению, не знает. И выдержала пару секунд паузы.

Сынок и не думал скрывать своих позывных.

— Серегин, — спокойно сообщил он. — Можно просто — Виталий. Я узнал вас по голосу. Вы несколько раз звонили отцу по моему телефону. В свое время, договариваясь с вами об обследовании родственницы, отец воспользовался моим аппаратом, номер которого вы сохранили. Мне кажется, ваша обеспокоенность перелетом Валерия Павловича не очень удачный повод для звонка. Вам прекрасно известно, что он никуда не улетал…

Стало ясно, Виталий Валерьевич в долгу не остался и предоставил ошарашенной Наташке на размышление пару лишних секунд. А я вообще не была способна размышлять. Все, что можно, надумала еще до звонка и проявила намерение отнять у подруги мобильник. Тоже хотелось ошарашить кое-чем сына своего отца. Но не тут-то было! Наташка успела сориентироваться во времени и пространстве и выдала:

— Жаль… Очень жаль, молодой человек, что вы пошли не в папу. И я готова с вами поспорить и выиграть пари: реанимобиль, на который погрузили вашего батюшку в аэропорту, рванул с места быстрее лайнера, на котором он собирался улетать. Лично я не сомневаюсь, что такую скоростную доставку в больницу иначе как перелетом и не назовешь. И прекратите препираться! Все произошло так страшно и неожиданно… Так как себя чувствует отец?

Глядя на Наташку, я решила, что она вообще никак себя не чувствует. Увидела бы свое отражение в зеркале — обмерла бы. Я не поняла, зачем подруга в ожидании ответа закрыла левый глаз и свернула рот набок. Тоже налево.

— Сегодня я весь день пытаюсь с вами связаться. С вами и Ириной Александровной. — Голос Виталия мне понравился. В нем явно прослушивался симбиоз беспокойства и облегчения. — Вчера также звонил, но не столь настойчиво — был занят проблемой перевода отца в другую больницу.

Я не удержалась от замечания. Когда хотят переговорить с кем-то по телефону, не держат в секрете свой номер. Некоторые даже специально сообщают о своем желании эсэмэской. Но собеседник пропустил мое замечание мимо ушей.

— Мне необходимо с вами увидеться. И как можно скорее. Разговор не телефонный…

— Пусть приезжает… — Свистящим шепотом, подкрепляемым легкими тычками, я старалась донести до Наташки свое радушное приглашение.

Подруга особо не мучилась, легко отражала мои атаки одной рукой. Выключив динамик, она внимательно слушала Виталия и за этим делом ладонью вернула рот в исходное положение. При этом глаз у нее открылся автоматически. На какой-то момент я отвлеклась на созерцание Наташкиной первозданности, относительной, конечно. И поймала себя на том, что пытаюсь повторить ее гримасу.

— Ждем! У Ирины Александровны, — отрезала Наташка и вытаращила на меня глаза. — Блин! Перестань корчить рожи. Не боишься застопориться в таком состоянии? Глянь на себя в зеркало.

— Ты же не сказала Виталику наш адрес! — прошепелявила я, не обращая внимания на замечание подруги. Не первое, не последнее. «Корчить рожи» — моя врожденная привычка. В основном неосознанная.

— Он знает наш район. Будет подъезжать — позвонит. Примерно через час, — доложила Наташка и пригладила волосы мобильником. Совершенно не нужное движение, прическа у подруги всегда в идеальном состоянии — там и приглаживать нечего. Короткая стрижка — волосок к волоску. Я вспомнила печальную попытку повторить ее вариант. Две недели бегала в ощетинившемся состоянии, потом еще две недели пыталась «договориться» с отдельными прядями на затылке, торчавшими веером или, если хотите, испанским гребнем. Правда, очарования мне это не прибавило. Часть «зубчиков» гребня или веера время от времени укладывалась назад, намекая на щербатость.

Виталий не появился ни через час, ни позднее. Контрольные звонки, которые Наташка упорно ему выдавала буквально каждые две минуты, оставались без ответа из-за недоступности абонента. В промежутках между ее «автодозвоном» я, поливая и окучивая свой фикус, пыталась выяснить подробности той части телефонного разговора, которую не довелось услышать. По словам Наташки, ничего интересного я не пропустила. Просто Виталий советовался по поводу времени, в течение которого ему удастся долететь до дома Ирины Александровны.

Мне показалось, что я вернулась к временам махрового «застоя» на моей голове. Ну тем, щетинистым, после упомянутой стрижки «под Наташку». Рука дрогнула. Вода, щедро хлынувшая в цветочный горшок, возомнила себя миниатюрным односторонним цунами и выплеснулась на палас, попутно прихватив верхний плодородный слой земли. Осознание негативных последствий протечки положительно сказалось на моем нервном состоянии. Я ахнула и обмерла.

— «Каменный век возвращается», — ехидно прокомментировала Наташка и, делано охая от усилий, с которыми вылезала из кресла, заявила, что отправляется за тряпкой. Не надолго. И в течение этого короткого промежутка времени мне лучше сохранять свою окаменелость.

— Еще чего…

Этим выражением мне пришлось огрызнуться три раза. С первого и второго сама не разобрала, что пробурчала. Третий раз по времени удачно совпал с возвращением подруги с тряпкой. Я ей не мешала — чистоплюйство у Наташки в крови. Кроме того, небольшая уборка — занятие более плодотворное, чем бесполезный повтор мобильного номера сына Серегина. А к физической разрядке добавила подруге умственную задачку. Тихо и внятно поинтересовалась, откуда Виталик знает, к какому именно дому ему следует подъехать для встречи с нами. Наталья выпрямилась, явив мне покрасневшее от усердия лицо.

— Думаешь, он домом ошибся?

— Ошибка просто исключена, если неизвестен адрес. Даже при условии отличного знания района. Так откуда наш адрес известен Виталию Валерьевичу?

— Вот у него и спроси!.. — Тряпка выпала из ослабевших рук подруги. — Мама дорогая! Он же четко рассчитал время, в течение которого будет подъезжать к нашему дому и перезвонит… Ну а что здесь такого?! — Неожиданно окрепнув духом, Наташка запальчиво заявила: — А адрес, в отличие от Годзилла, юноша добыл честным путем — уточнил в больнице, у пришедшего в сознание папы. А гадский папа, как мы раньше с тобой решили, отследил нас у порога нашего родного подъезда, приняв за основу данные моего прежнего места жительства. — Заметив, что я пытаюсь возразить, возмущенно взмахнула тряпкой и повысила голос: — Даже если ушел из «конторы», друзья-то остались. Тащи сюда средство для чистки ковров и какую-нибудь щетку. Только не зубную! Можно неиспользованную губку для мытья посуды. Гос-споди! Ну где же этот серегинский сынок? Неужели в аварию попал? Или…