Солнце припекало уже ощутимо. Сбросив камуфляж и берцы, Колчин растянулся на загодя приготовленных досках, положил рядом автомат. Зачем охранять пустую дорогу, он не понимал. Тут в лучшем случае раз в год появится какая-нибудь заблудшая душа. Дряхлый старикан слезно просит пропустить помирать в родное село. Дурни! Какая к черту разница, где откидывать копыта? Там, в Зоне, сумасшедший фон, мутанты всякие, людей почти нет, только беглые, которые прячутся от ментов. Да и те мрут как мухи, потому что выжить там невозможно. Радиация!

Радиации Санька боялся, говорили, что из-за нее мужики слабеют. А его дома ждала девчонка. В этом году восемнадцать исполнится. Санька, как вернется, сразу распишется с ней. Ленка – девка хорошая, никто не написал ему, что она с кем-то гуляет. Его, Саньку, со службы ждет!

Он взглянул на часы, до смены больше часа. Перевернулся на живот и, подперев голову руками, стал смотреть, как за рекой кружатся над лесом птицы. Домой хотелось жутко. Служба надоела. Как его, тракториста, угораздило попасть в охрану? Думал, что станет танкистом или, на худой конец, водителем БМП, в военкомате направили сюда. Два года в постоянном карауле. Ну ладно бы охраняли что-нибудь секретное, так нет, старый мост и пустую дорогу на границе Зоны. Скукота. Все два года прожили в бараке в двух километрах отсюда. Первое время еще ходили патрулировать окрестности, затем патрулирование отменили, остались только посты на дорогах. Каждый день разбитый уазик развозил караульных по точкам. Хорошо, хоть капитан, одуревший от скуки и безделья, сообразил не отправлять дедов в дальние караулы. Пару километров можно и ногами протопать, все лучше, чем проводить сутки в холодной караулке с дощатыми нарами. В казарме хоть кровати нормальные. Плохо только, что на пост идти все же приходится. Но этот пост лучше, чем тот, у поворота, там суета, постоянно кто-то сворачивает в лесок, единственная радость – можно сигарет нормальных стрельнуть. Зато здесь можно повалятся в хорошую погоду на солнышке, подремать…

Характерный отдаленный треск внезапно донесся до слуха Саньки. Где-то далеко автоматная очередь вспорола воздух. Он присел от неожиданности и начал торопливо натягивать брюки. Со стороны казармы по дороге быстро приближался красный автомобиль. Сунув ноги в берцы, Санька передернул затвор и шагнул на выбитый асфальт. Красная машина неслась прямо на него. Уже не думая ни о чем, он выпустил короткую очередь повыше машины и сразу же опустил ствол ниже. Водила даже не думал тормозить! За красной машиной меньше чем в сотне метров летела другая, бежевая. «По уставу! На поражение!» – мелькнула мысль. Санька потянул спусковой крючок, но выстрелить не успел, страшный удар отбросил его с дороги.

Санька не видел, как, содрогнувшись от удара о человеческое тело, красная «мазда» чуть ушла в сторону, зацепила стойку шлагбаума и, страшно скрежеща рвущимся железом, развернулась. Бежевый «пассат», взрывая покрышками асфальтовую крошку, отчаянно затормозил, едва не уткнувшись в бок «мазды». Он так и не услышал, как из разбитой «мазды» несколько раз пролаял пистолет.

Николай вернулся на фирму и не успел даже войти в кабинет, как секретарша сообщила, что его ждут в налоговой вместе с юристом.

– Я пыталась вам дозвониться на сотовый, но он оказался выключен! – растерянно сказала Леночка.

Николай достал из кармана телефон и с удивлением обнаружил, что он действительно не работает. Батарея разрядилась полностью. Совершенно механически он поставил его на подзарядку, сунул в портфель необходимые бумаги и направился к выходу. Юрист топтался на пороге.

До самого вечера пришлось утрясать вопросы, возникшие у инспектора. Юристу приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы отвести угрозу от фирмы. В конце концов им это удалось! Вернувшись в машину, Николай почувствовал, насколько голоден. Он привычно, не задумываясь, вырулил на проспект и поехал в сторону дома. Только выехав за город, опомнился: дома у него больше не было. Он уже сообщил Виолетте о предстоящем разводе, совершенно не нужно с ней больше видеться. Николай прекрасно понимал, что его там ждет. Но ничего повторять или начинать сначала он не желал. Развернувшись, помчался обратно, рука автоматически опустилась за телефоном, но в гнезде его не оказалось. Выругавшись, остановил машину и закурил. День сегодня какой-то неудачный… Телефон остался в кабинете. Куда ехать – он не знал. Если бы можно было позвонить, он, разумеется, воспользовался бы такой возможностью, чтобы просто спросить разрешения, но приехать и поставить человека в неудобное положение казалось не самым лучшим вариантом. Перепрыгнув через придорожную канаву, Николай углубился в вечерний лес. Пахло перепревшими листьями, лопнувшими почками, поднимающейся травой. Влажная земля тут же налипла на щегольские ботинки, но он не обращал на это внимания. Нужно было набраться решимости для разговора. Но как его начать, он не представлял. Николай чувствовал, что именно от этого разговора зависит вся его дальнейшая жизнь. Он собирался сказать, что не может больше без нее, что любит, – и боялся услышать отказ. Он не умел ухаживать, да никогда и не ухаживал за женщинами. Не умел объясняться в любви, ни разу не приходилось этого делать. С ужасом Николай понял, что за свои сорок три года научился вести дела, руководить солидной фирмой, но вот вызывать у женщин чувства ему не приходилось. В том, что Виолетта никогда не любила его, а если и испытывала некие чувства, то давно, Николай не сомневался. Да и сам он, скорее, некоторое время был всего лишь увлечен ею. Но прошли годы, и даже желание близости обуславливалось скорее физиологической потребностью, чем чувствами. А вот Веру он желал так, как ни разу ни одну женщину в своей жизни. Именно поэтому так страшился отказа. Конечно, это небольшая проблема – найти жилье и начать жить с чистого листа, но Вера ему была необходима. Без нее терялся сам смысл существования.

В лесу стало уже совсем темно. Николай с трудом отыскал тропинку, чтобы выбраться на шоссе. Прежде чем сесть в машину, долго и безуспешно пытался отчистить вконец измазанные землей ботинки. Пришлось достать из бардачка фонарик и вымыть их в ближайшей луже.

Стараясь оттянуть развязку, еще долго с необычайной тщательностью вытирал руки, курил в машине, не решаясь тронуться с места. Часы на панели показывали уже двадцать пятьдесят три. Собравшись с силами, Николай повернул ключ, мягко заурчал мотор, машина послушно сдвинулась с места и, стремительно набирая скорость, помчалась вперед.

Остановившись у дома Веры, он снова закурил, сделал несколько нервных затяжек, затушил сигарету, глубоко вздохнул и, словно собираясь нырнуть на чудовищную глубину, решительно подошел к подъезду. Дрожащими от волнения пальцами пробежал по клавиатуре, услышал пиканье домофона, застыл в ожидании.

Он не видел, что произошло. После того как вслед ему сразу после поворота протрещал автомат, Казимир понял, что он у цели. Где-то близко должен быть или шлагбаум, или ретардер, что-то, что заставит Гарика остановиться. Он уже висел у беглеца на хвосте и видел, что расстояние между ними сокращается с каждой секундой. Справа, рядом с дорогой, промелькнула казарма, небольшая группа бегущих к дороге вооруженных людей в форме. А через минуту совсем близко прогрохотала автоматная очередь. «Мазда» вздрогнула, прочь с дороги отлетел какой-то полуголый парень, так и не выпустивший из рук калаша. Машину Гарика развернуло, и она в клубах пыли замерла посреди дороги. Истошно завизжала резина на торможении. Казимир, не дав сорваться «пассату» на юз, успел остановиться в нескольких сантиметрах от «мазды».