– Джулия, идем, – оживился У Ба.

– Нет, – властным тоном ответила я. – Доктор, мы не можем столько ждать. Мой брат болен. Ему день ото дня становится хуже. Ему необходима помощь.

Доктор продолжал улыбаться, но теперь я не знала, какие чувства он пытается спрятать.

– Вы видели, сколько людей в приемной? Они все тоже нуждаются в помощи.

Новая пауза и все те же слова: «Очень жаль».

Я достала две стодолларовые купюры и положила на стол.

Врач долго смотрел на деньги, потом – на нас с братом. Грустно улыбнулся, У Ба вздыхал за спиной.

Помешкав еще немного, врач встал, убрал деньги и подошел к двери:

– Идемте со мной.

Мы вышли в коридор, который тоже был запружен больными. У Ба брел, не поднимая головы. Врач привел нас в кабинет, где другие доктора осматривали четверых пациентов. Он попросил У Ба сесть, снять рубашку и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Брат не возражал. Врач послушал его дыхание, потом зачем-то потрогал голову У Ба, надавил на грудь, заглянул в уши и задумался, наморщив лоб. У Ба не поднимал на меня глаз.

– У вас болит грудь, когда вы глубоко дышите? – спросил он по-английски.

– Нет, – тихо ответил брат.

– А в области подмышек?

– Нет.

– Во время приступов кашля выделяется слизь?

– Иногда.

– Много?

– По-разному. Когда больше, когда меньше.

– С кровью?

У Ба молча покачал головой.

– Вы уверены? – спросил врач, повернувшись ко мне.

Я пожала плечами.

– Подозреваю, что у вашего брата сильный бронхит. Надо сделать рентген легких.

Рентгеновский аппарат был реликтом времен английского колониального владычества.

Потом мы с У Ба молча сидели и ждали результат. Где-то через час снова появился врач, держа в руках снимки.

– Мои подозрения подтвердились, это действительно сильный бронхит. Вдобавок рентген обнаружил в одном легком узелок. Возможно, он возник из-за инфекции.

– Узелок? – переспросила я, холодея от страха.

– Точнее, круглое затемнение.

– И что это значит?

– Много чего, – уклончиво ответил врач.

– Например?

– Затемнение может указывать на острую форму туберкулеза, но в данном случае я сомневаюсь. Возможно, это след давнего, залеченного туберкулеза или другой болезни. Тогда опасности нет. Или же… – Врач замолчал и поджал губы.

– Что?

– Или же это симптом более серьезного заболевания.

– Какого именно?

– Их несколько.

– Назовите.

Ну и врач! Каждое слово приходилось из него вытаскивать, будто речь шла о секретных материалах.

– В худшем случае – рак легкого.

Его слова были как удар в живот, у меня перехватило дыхание.

– Существуют тесты, позволяющие выявить злокачественную опухоль, – быстро добавил врач. – Но здесь вы их не сделаете ни за какие деньги.

– А где же тогда?

– В вашей стране.

– Их что, не делают даже в Рангуне?

– Нет. Возможно, вам помогут в каком-нибудь военном госпитале, но утверждать не возьмусь. Так просто туда не попасть. Кто-нибудь из родственников вашего брата служит в армии? Я имею в виду высшие чины. Генералов.

Я покачала головой и уже не знала, о чем говорить дальше. У Ба сидел рядом и, конечно же, понимал наш разговор с врачом. Я пыталась заглянуть ему в глаза, но брат смотрел в пол.

– И что нам теперь делать? – растерянно спросила я.

– Ждать.

– Чего?

Вопросы врачу не нравились. Он тоже избегал моего взгляда, переминался с ноги на ногу и потирал левую руку, в которой держал снимки, большим пальцем правой.

– Дальнейших симптомов.

– Какими они могут быть?

– Я дам вам таблетки. Это антибиотики. Если у вашего брата всего лишь бронхит, через несколько дней ему станет лучше.

– А если нет?

– Тогда очень скоро в слизи появится кровь, а также боль в груди и подмышках.

– А потом?

Врач поднял голову. Наши глаза встретились, от его улыбки не осталось и следа.

– А потом? – тихо повторила я.

Он не ответил.

Выйдя из больницы, мы взяли такси. У Ба попросил водителя отвезти нас в ближайший отель. Вечер был душным, кондиционер в машине не работал. Мы ехали по разбитому асфальту, подскакивая на ухабах. Водитель следил за нами в зеркало заднего обзора и улыбался. Улицы были полны народу, люди прогуливались или сидели в многочисленных ресторанчиках.

– Ты меня прости, – сказала я брату. – Я не собиралась… Я просто хотела знать…

У Ба задумчиво глядел в окно, потом взял мою руку, погладил пальцы.

– Я впервые в жизни совершил подкуп, – вдруг сказал он, обращаясь, скорее, к себе.

– Ничего ты не совершил, – возразила я.

– Совершил. Только что. Я говорю про врача.

– Но это я дала ему деньги.

– Не имеет значения.

– Почему?

– Ты сделала это ради меня. Ради моей выгоды.

– Это были мои деньги и моя затея, – упиралась я. – Ты тут ни при чем. Я даже не спросила тебя. Потащила, как маленького.

– Я должен был встать и уйти.

– У Ба! О чем ты говоришь?

Его логика ставила меня в тупик.

– Да. Встать и уйти. Я не ушел, и потому я – твой сообщник, – без тени улыбки заявил У Ба. – Мы отвечаем не только за сделанные поступки, но и за те, что не сумели совершить.

– Я… Прости меня, пожалуйста. Я не хотела осложнять тебе жизнь. Просто пыталась помочь.

– Знаю, – ответил У Ба, стискивая мне пальцы.

Я достала пластиковую баночку с таблетками.

– Тебе обязательно нужно принимать по одной – утром и вечером.

Брат взял баночку, недоверчиво покрутил в руках и вернул мне, покачав головой.

– Ты же слышал. Это антибиотики. Если у тебя бронхит, таблетки помогут.

– Я не пью таблеток.

– Почему?

Я удивлялась его детскому упрямству.

– Большинство наших лекарств – китайские подделки. То, что внутри, не имеет ничего общего с написаным на этикетке. От них больше вреда, чем пользы.

Я покосилась на упаковку, где были лишь китайские иероглифы и затейливая вязь бирманских букв.