В приемной дежурили первокурсницы; за это им платили, но ни одна из девушек не принимала дежурство всерьез. Так и сегодняшняя даже не удосужилась спросить у посетительницы, как ее зовут. Кэрри знала очень немногих «женщин», и ни одна не собиралась ее навещать. Тем не менее она вышла в коридор встретить гостью. Та скоро появилась, и в ней, несомненно, было что-то знакомое, однако Кэрри окончательно узнала ее только вблизи. Это была Меган.

Она действительно выглядела как женщина, причем немолодая, усталая и больная. Походка медленная. Где та весна, когда Меган была похожа на газель, готовую умчаться прочь? Плечи опущены, исчезла горделивая прямая осанка. Некогда золотые волосы утратили блеск и казались тускло-сероватыми; они сильно поредели и были коротко острижены. Сама Меган сильно исхудала, на бледном лице лежали тени.

— Меган! — задохнувшись от волнения, только и могла вымолвить Кэрри.

Она вспомнила, как Джейк ее предупреждал, что Меган будет нуждаться в ее дружбе. И мигом забыла все свои гневные речи, все обличения и ненависть, которые хотела обрушить на Меган при встрече.

— Привет. — Даже голос сделался слабым, исчезла очаровательная хрипотца. — Я знала, что ты откажешься меня видеть, если я позвоню. Поэтому я просто пришла.

— Входи.

Кэрри подумала, что нужно предложить Меган сесть — уж очень слабой она выглядит, чтобы долго стоять на ногах.

— Что с тобой? Ты ужасно выглядишь.

— Я перенесла грипп три недели назад. Наверное, даже что-то посерьезнее, потому что меня положили в больницу и кололи антибиотики. Сейчас я уже совсем выздоровела, только выгляжу как смерть. Еду в Малибу погреться на солнышке. Я чувствую себя сносно. Между прочим, я получила роль в пьесе, которая идет в Нью-Йорке, правда, не на Бродвее. Премьера в середине января. Мне надо привести себя в порядок, чтобы через три недели начать репетировать.

— Не могу себе представить, что через три недели ты настолько поправишься, чтобы самой заботиться о себе в Нью-Йорке.

— Как раз с этим все отлично устраивается. Маргарет и Айен пригласили меня пожить у них, пока я не поправлюсь окончательно. Потом я поеду в Нью-Йорк вместе с Айеном. — Глаза у Меган слегка блеснули. — Его жена недавно родила девочку. Мы с Маргарет будем вместе выздоравливать. И играть с девчушкой.

— А что с твоими волосами?

— В больнице они свалялись, и я попросила меня остричь. Должно быть, я лежала в бреду.

— Вид у тебя ужасный.

— Если бы Стефан увидел меня такой, он, наверное, был бы рад, что мы не поженились.

Так вот ради чего она приехала. Хочет все выяснить. Узнать, что происходило после последнего ее письма.

— Ты говорила с ним, Меган?

— Нет. — Она помолчала. — Как он?

— Его сердце разбито. — Кэрри ощутила внезапный гнев. — Как ты могла так поступить с ним?

— Я должна была это сделать. У нас все равно ничего хорошего бы не вышло.

— Но почему ты не объяснилась с ним?

— Он бы не понял…

— Это просто смешно.

— Я не могу объяснить это даже самой себе, как же объяснить ему?

— Ты встретила кого-то другого?

— Нет!

Они умолкли, сидя на кровати Кэрри.

— Ты меня ненавидишь? — заговорила наконец Меган.

— Я ненавижу то, что ты натворила.

— Ты могла бы ему позвонить и объяснить вместо меня?

— Ты мне ничего не рассказала! — Кэрри посмотрела на подругу; та выглядела угнетенной и подавленной. — Я позвоню и скажу ему, что по крайней мере ты жива. Вернее, еле жива. Ты и в самом деле надеешься поправиться?

— Да. Я уже здорова. Ты понимаешь, что и у меня разбито сердце? — сказала Меган, и слезы выступили у нее на глазах.

— Почему бы тебе не вернуться к нему? Не начать все сначала? — спросила Кэрри, вспомнив, как Джейк говорил, что Меган захочет вернуться.

— Я не могу. Слишком поздно.

Кэрри обняла ее за плечи, пугающе худые, почти бесплотные — кожа да кости.

— Пошли на ленч. Расскажешь мне о своей пьесе.

— Спасибо.

Меган сжала руку Кэрри в своей, худой и костлявой. Ничто не было прощено и забыто, но они могли общаться. Возможно, как подруги.

Джон заметил перемену в Бет. Вначале это было почти неуловимое беспокойство, но по мере приближения Рождества оно становилось все явственнее: Бет была чем-то полностью поглощена. Чем-то, совершенно не связанным с «Бет-Стар» и оттеснившим фирму на второй план.

В конце концов до него дошло, что Бет что-то задумала, но не уверена в успехе своих планов. Она явно собиралась что-то предпринять.

— Я подумываю о том, чтобы провести год в Гарварде и получить там степень по астрофизике, — объявила она небрежно как-то в декабре.

— Зачем?

— Чтобы ликвидировать все пробелы.

— Я считал, что ты стремишься попасть в Хьюстон, чтобы включиться в программу освоения космоса.

Он попытался убедить ее провести еще год в Пало-Альто и помочь ему с «Бет-Стар», но она отказалась. Намеревалась отправиться в Хьюстон, где ее уже ждала работа. Джон теперь понял, каковы ее планы, но не мог до конца в них разобраться.

— Я, разумеется, ознакомлюсь с программой. Съезжу к Кэрри в Бостон на Рождество и. заодно проверю, стоит ли заниматься аэрофизикой в Гарварде.

— По-моему, не стоит. У тебя нет никаких пробелов.

Бет очень серьезно готовилась к поездке в Бостон. Она давно уже избавилась от пышных нарядов красавицы с Юга, но ведь именно в них Стефан и увидел ее при первом знакомстве. Новую Бет он не знал.

Бет хотелось быть для него красивой. Как добиться этого, сохраняя свой нынешний облик, такой привычный и удобный теперь для нее самой? Она уже забыла, что была когда-то южной красоткой.

Стефан должен пожелать новую, изменившуюся Бет. Ей хотелось верить, что так оно и будет, и все же она нервничала. В самом начале рождественской недели она поехала в шикарный магазин и купила персикового цвета шелковое платье для коктейля — с прозрачными рукавами, подчеркнутой талией, со слегка расклешенной юбкой. Стильно, однако без оборочек, вполне в нынешнем вкусе Бет.

В самом фешенебельном салоне красоты в Хьюстоне Бет обратилась к устрашающего вида парикмахерше за советом, как ей постричься. Начались долгие препирательства, и Бет уже собиралась сбежать из салона, но тут к ней подошел стилист и молча принялся за работу. Через полчаса он создал шедевр, уложив густые темные волосы Бет легкими волнами вокруг ее аристократического лица. Прическа подчеркивала ее высокие скулы, большие карие глаза, полные алые губы и стройную белую шею.

Бет была очень довольна: все в ее вкусе, ничего искусственного, прекрасное, естественное впечатление.