– Аннигилятор – варварское оружие, – вдруг произнес Первый Регистратор.

Марк склонил голову.

– Согласен. Но если бы не он, дроми уже плодились и размножались бы на Земле и Марсе.

– Жечь разумных живьем… – Уголок рта у Первого дрогнул. – Есть другие способы, Судья Вальдес. Я помню.

Помню! Ты не серв, подумалось Марку, кто угодно, только не слуга лоона эо. Они, похоже, никогда не воевали, не захватывали чужих планет и нуждались в Защитниках лишь для обороны. Так что ты можешь помнить? Откуда? И кто ты такой?

Было ли это галлюцинацией, или голос Хийара в самом деле прозвучал в его ушах? Или в сознании?..

Говорят, что даскины обладали множеством достоинств… Они были мудры и сильны, долговечны и плодовиты, они умели изменять свои тела, делая их мощными и прекрасными…

Не очень ты силен на вид и не слишком красив, размышлял Марк, глядя на серва. Щупловат, невысок, бледноват… Но телесный облик можно изменить по-разному, в зависимости от того, где очутился, среди каких существ живешь. Возможно, ты даскин или их наблюдатель, принявший обличье биоробота? Либо метаморф, ведь они тоже умеют изменять лицо и тело? Такой, как Гюнтер Фосс, он же – Клаус Зибель и Кро Лайтвотер?..

Коллегия Несогласных была в курсе работ Исследовательского Корпуса и независимых ученых, касавшихся данной проблемы. Ксенологи считали, что эмиссары метаморфов присутствуют всюду, где есть вероятность социальных потрясений, экологических кризисов, межзвездных войн, геноцида в особенно крупных масштабах и прочих неприятностей. Существовала гипотеза, что они являются фактором стабильности, оберегая по мере сил Галактику от хаоса, в который могли бы ввергнуть ее конфликты между технологическими расами. Несомненно, их представители находились в мирах кни’лина и землян, хапторов и дроми, да и лоона эо не могли считаться исключением. Учитывая ментальный дар Хозяев, вряд ли метаморфы рискнули бы их копировать, а вот со слугами таких проблем не возникало. Эмиссары метаморфов были существами очень долговечными, срок их пребывания в иных мирах насчитывал тысячи лет, так что им хватало времени, чтобы «врасти» в чужое обличье, чужую культуру и историю. Гюнтер Фосс, известный и под другими именами, явился на Землю в начале тринадцатого века, провел на планете более тысячелетия и прожил бы в десять раз дольше, если б не погиб в 2318-м, в Битве у Голубой Зоны. Вполне возможно, Первый, если он был метаморфом, внедрился к лоона эо в те времена, когда они обитали на Арзе, Куллате, Файо и еще не помышляли о переселении в астроиды. Гигантский срок по человеческим меркам! Постледниковая эпоха, когда кроманьонцы, охотники на мамонтов, только начали обживать планету!

– Брат поведал мне легенду, – произнес Марк. – О том, как Древние, покидая наш мир, распределили свои дары между расами разумных. Нам, людям, досталось чувство справедливости, а лоона эо – миролюбие и мудрость. Был еще и другой подарок, для существ с неведомой планеты, – способность изменять свои тела. Мы называем их метаморфами или протеидами. Их мир не найден, но точно известно, что на Земле присутствовал их эмиссар. – Помолчав, он добавил: – Возможно, не только на Земле.

– Возможно, – согласился Первый. – И как вы к этому относитесь, Судья Вальдес? К факту непрерывного тайного наблюдения?

– Спокойно, даже положительно. Они не просто наблюдатели, они поддерживают равновесие в Галактике. В каком-то смысле мои коллеги.

– Вы так полагаете?

– Да. Наш опыт общения с ними невелик, но то создание, что появилось на Земле, действовало на пользу людям. Я знал этого… этого человека. Кро Лайтвотер, друг моего отца… В мирные годы, когда мы жили на Тхаре, он прилетал к нам.

– Что с ним случилось? – в голосе серва слышался неподдельный интерес.

– Кро Лайтвотер погиб, защищая Голубую Зону. Флот Фронтира, крейсер «Урал», триста восемнадцатый год… Дроми превратили крейсер в плазму… Даже метаморф не выжил бы.

– Кажется, вы назвали его человеком?

– Он им стал. Он, друг мой, такой же человек, как некий Первый Регистратор – серв, слуга и помощник лоона эо.

По лицу биоробота скользнул намек на улыбку.

– Пытаетесь меня разоблачить, Судья?

– Нет. Не в моих правилах копаться в чужих тайнах. Однако хотел бы спросить кое о чем.

– Я слушаю, Судья Вальдес.

Марк покосился на экраны. В центральном, на фоне расшитой звездами тьмы, висело солнце Файтарла-Ата, уже довольно большое и похожее на Гамму Молота, если наблюдать ее с Роона. В том, что Анат раскрыл слева от пульта, маячили три корабля в кильватерном строю: первой – серебристая рыбка-«Паллада», затем «Один», рыбина побольше, и, наконец, массивный корпус «Вереска», самого ближнего к бейри. В сравнении с планетой корабли, при всей их мощи, были такими крохотными, такими ничтожными! Однако один сожженный мир остался за ними, и та же участь ожидала другой, тот, что скоро вспыхнет под ударами аннигиляторов.

Он вздохнул и отвернулся от экрана.

– Хийар говорил мне, что разум серва имеет некое ограничение: время от времени слуга должен контактировать с живым Хозяином. Видеть его, говорить с ним, коснуться хотя бы его одежды… Если контакта не происходит, наступает депрессия. Это действительно так?

– В большинстве случаев, – подтвердил Первый. – Можно сказать, в подавляющем большинстве.

– Но не всегда?

– Не всегда.

– Почему? Из-за случайных вариаций разума?

– Конечно. Вы с этим уже столкнулись. Начиная с определенного порога, когда искусственный интеллект осознает собственное «я», отличия между индивидуумами неизбежны. Их спектр более узок, чем у существ, возникших в ходе естественной эволюции, но он имеет место. Использовать градации разума, принятые у вас, было бы не совсем правильно, но тем не менее…

– Ум и глупость, талант и ограниченность, – промолвил Марк. – Ты говоришь об этом?

– Да. Хотя более правильные термины в случае искусственного интеллекта – скорость и уровень переработки информации. – Удивительно, но на лице Первого вновь промелькнула улыбка. Потом он заявил: – У меня оба показателя очень высоки. Тем не менее мне приятно видеть Хийара и других лоона эо.

Из него выйдет хороший дипломат, подумалось Марку. Первый вполне владел искусством уклоняться от нежелательных вопросов.

Вздохнув, он поднялся, шагнул к выходу и молвил:

– Что-то я устал… Прогуляюсь по саду. Анат, сколько у меня есть времени?

– Фаза торможения начнется через сорок две минуты, Судья Вальдес, – послышалось в ответ.

У порога Марк обернулся. Первый смотрел на него со странным выражением, будто желая, но не решаясь что-то сказать. Так колеблется человек, который хочет сообщить некую новость, но не ведает, хорошая она или плохая, будет ли воспринята с радостью, с печалью или даже с гневом. Впрочем, эти ощущения были чисто субъективными; уловить эмоции Первого, если они существовали, Марк не сумел.