— Вы, наверное, цемент на дачу возите. Себя пожалейте.

Ворота были заперты. Калитку им открыл дядя Костя Сергеенко. Он взял у девочек рюкзак:

— Вас ждут уже давно. Вы идите, я рюкзак потом принесу.

— Это кто? — спросила Кира Тарасова. — Меховой укротитель?

— Это снабженец, дядя Костя.

— А собака около него настоящая или интернатная?

— Собака как собака. Шариком зовут. Она посёлок охраняет. Идём быстрее.

Меховые ученики сидели в классе. Меховой Механик на своём скрипучем языке преподавал им математику.

Когда девочки вошли, зверята радостно взвыли и встали на партах ногами вверх. Как только вся эта масса взмыла ногами под потолок, Кира Тарасова ринулась вниз, под учительский стол.

— Блюм! — сказал Мехмех.

Зверята сели за парты и заулыбались. Кира Тарасова вылезла из-под учительского стола и робко стала у печки. А в печке сидел Великолепный Мохнурка. Он решил потрогать Киру и чёрной лапкой дотянулся до неё. Кира как стояла, так ракетой взлетела под потолок и села на край печки.

Если бы сейчас сверху выглянул Плюмбум-Чоки, то Кира просто бы упала с печки на пол замертво. Но Плюмбум пожалел её и не стал высовываться.

— Объявляется перемена на пять минут, — сказал директор. — После неё будет первое занятие по правдизму. Правильно я говорю?

— Правильно, — сказала Люся. — Это новая учительница — Кира Тарасова. Она будет преподавать новый предмет — сочинизм.

— Прошу учеников покинуть класс, — сказал Мехмех.

И все зверята с сожалением потянулись к выходу.

И вот они уже заплескались, забегали на площадке перед классными окнами и всячески завыхвалялись, поглядывая на Люсю и Киру.

— Вы знаете, что мы платим хендриками? — спросил Мехмех у Киры.

— Да, мне уже сообщили об этом, — ответила девочка.

— Четыре хендрика в месяц — это много или мало?

— Это в самый раз, — ответила Кира. Хотя она, как и Люся, не имела ни малейшего представления о ценности хендриков. Очень дипломатичными оказались наши девочки. Хоть сейчас с места в карьер отправляй их за рубеж вести дипломатические переговоры.

— Тогда я оставляю вас, — сказал дир. — У меня время ограничено. Я буду готовить эвакуацию.

— Что такое эвакуация? — спросила Кира Тарасова, когда он ушёл.

— Не знаю я. Наверное, срочный переезд.

Загудел начинальник, и меховая мелкота ринулась в класс. Звери быстро расселись за партами, и Люся стала читать по Получальнику: Биби-Моки… Бурундуковый Боря… Кара-Кусек… Снежная Королева…

Каждый вставал и кланялся Кире Тарасовой. Мохнурка Великолепный не мог встать. Он просто вывалился из печки, подняв кучу пыли. Подбежал к Кире с вытянутой лапой и сказал:

— Дай пять.

Люся не выдержала такой дерзости и легко стукнула его Получальником по голове. Поднялась такая сажа, будто взорвался жахт. С трудом интернатники нашли в пыли Мохнурку и снова засунули его в печь.

И Кира приступила к уроку:

— Дорогие ученики! Нужно всегда говорить правду. Впервые правду стали говорить в Древней Греции…

Кира ещё в первом классе школы поняла, что впервые всё начали делать в Древней Греции: добывать медную руду, создавать глиняную посуду, приручать скот, сочинять мифы Древней Греции.

— Если маленький гречик приходил домой и мама спрашивала, где он был, он всегда говорил только правду: «Я, мама, был у реки и ловил раков». Хотя ему ничего не стоило соврать: «Мама, я был у Васи Петрова и смотрел телевизор».

Люся Брюкина, вытаращив глаза, слушала эту невероятную лекцию о правдивости и о телевизоре в Древней Греции и не знала, что ей делать: стоять или падать. А Кира продолжала:

— Потом, в средние века, правда перекочевала к славянам. Когда маленький славянчик приходил домой и мама спрашивала, где он был, он говорил только правду: «Я лазил в колодец, потому что у меня туда рукавицы упали». Хотя он запросто мог присочинить: «Мы вместе с Анжелкой Левенсон были на кружке „Умелые руки“ и вышивали крестиком». Ещё у нас есть газета «Пионерская правда». Но, по правде говоря, мы её не читаем, потому что она очень серьёзная и воспитательная.

Но тут Кира и Люся заметили, что к дому подъехала машина «Волга» и из неё вышли две гражданки с портфелями и один гражданин.

— Комиссия, комиссия! — заволновалась меховая малышня.

— Ой, — сказала Люся Кире, — сейчас нас закрывать будут.

— Я им закрою! — ответила Кира. — Ишь раззакрывались!

Две гражданки с портфелями и гражданин вошли в класс. Одна гражданка была высокая, почти длинная. Казалось, что это была тётя на тёте под одним пальто. А вторая была низенькая, с круглыми, как по циркулю, щеками. И другие части тела у неё тоже были как по циркулю. А гражданин был их тихий начальник.

Ученики встали на задние лапы. Комиссия слегка шарахнулась к двери.

— Блюм! — сказала Люся.

И они опустились на парты тихо, как в театре теней.

— Кто-нибудь из старших есть? — спросила высокая комиссия.

— Никак нет! — чётко, по-военному ответила Кира.

— А где они?

— В министерстве! — отчеканила Кира.

— Как в министерстве? В каком министерстве? — заволновалась комиссия. — Это мы приехали из министерства. Из министерства обучения детей.

— А они поехали в министерство воспитания и обороны.

— Кто поехал?

— Наш генерал-барсук.

— Бред какой-то! — сказала сдвоенная в длину гражданка. — Генерал-барсук… министерство воспитания…

А сдвоенная в толщину добавила:

— Совершенно сумасшедшее учебное заведение.

— Не совершенно сумасшедшее, а совершенно секретное! — отпарировала Кира.

— Это почему так? — тихо спросил их начальник.

— Как, вы не знаете? — наступала Кира.

— Не знаем.

— Девочка Кира! — дернула Киру за платье Цоки-Цоки. — И мы не знаем.

Тогда Кира сказала торжественно-секретным шёпотом:

— Это особая Звериная Разведывательная Школа — ЗРШ. И не просто ЗРШ, а ЗРШ при ГГШ.

— Что значит при ГГШ? — таким же секретным, но менее торжественным шёпотом спросила комиссия.

— При Главном Генеральском Штабе.

Члены комиссии стали хвататься за стенку, потом сели в разных местах класса. И потребовали объяснений.

— Как, вы не знаете? — снова спросила Кира. — Например, в Симферополе есть особая дельфинья школа. Дельфинов учат находить подводные лодки, спасать раненых в море, играть в баскетбол, петь, топить диверсантов. Знаете?

Комиссия сказала, что знает. Но как-то неуверенно.

— Во время войны были школы для собак. Они находили мины, передавали почту, охраняли склады. Знаете?

— Знаем, — шёпотом ответил дяденька.

— Вот и у нас такая же школа.

Теперь за головы схватились потрясённые интернатники.

— Но ведь сейчас нет войны! — неуверенно сказала круглощёкая женщина из комиссии.

— А мы и не учим их воевать. Мы учим их разгадывать военные тайны. Сегодня мы проходим «Проникновение в