– Там, – повторил дед. – Там, там… Позабыли меня все, да. Было-то как: сначала родители твои, да я на них не сержусь, потом и ты позабыл, так и на тебя я не сержусь. Не со зла же. Забыли – и забыли. Бывает, известное дело. Да. Раз утром сидел я, значит, на скамейке, культурно вроде сидел и думал: как же так? Других вот не позабыли, а меня – начисто, как будто и не было! Тут что-то во мне – хлоп, я сам тоже, значит, хлоп – и нету меня. Словно и не жил никогда! – Дед опять рассмеялся.

– И что?

– И все! Оформили как положено. Этапом, как положено.

– Куда оформили-то?

– Туда. Холодно там.

– Где? – не понял Максим.

– Далеко, внучек.

– На север, что ли?

Дед в ответ рассмеялся в третий раз.

– А за что?

– Ну как за что? За то, что забыли. – Дед усмехнулся горько. – Чтоб тут находиться – так это тоже заслужить надо. А как же! Порядок есть порядок. Пока поминает тебя хоть кто-то, ну хоть раз в год – ты тут. На курорте, как положено, на заслуженном, значит, отдыхе. А забудут – ты там. У нас. Нас там много таких. Которых нет. Холодно там, внучек. Очень холодно.

Дед с минуту смотрел на Максима молча.

Тот понимал, что надо сказать хоть что-то, но нужных слов попросту не отыскивалось. А те, что отыскивались, деду были совершенно ни к чему. Теплее не сделается…

– Ладно, чего уж там, – сказал дед. – Бывает. Пойду я.

– Куда ты пойдешь?

– Да погреюсь тут у вас на солнышке. Хорошо вы устроились. Может, вспомню из друзей кого – так и компания появится! – Дед опять рассмеялся.

Что-то коснулось плеча Максима. Он стремительно обернулся.

Это оказалась колючая ветка.

– Компании тут появляются очень неплохие… – Он снова повернулся к деду, собираясь рассказать про Элвиса и Бакса.

Но Василия Петровича Коробова рядом не было. И нигде не было.

Максим в очередной раз посмотрел на часы.

Они показывали без пяти двенадцать.

Вокруг все двигалось и шевелилось. Памятник деда снова стремительно обрастал бурьяном. Имя и фамилия уже снова были скрыты. Максим встал со скамейки, и через несколько мгновений она уже оказалась едва видна, спрятавшись в зарослях вернувшихся на свое место кустов.

И Максиму ничего не осталось, кроме как потрясенно стоять, не понимая, случилась у него встреча с дедом или нет.

И потому не было у него никакой уверенности в том, что удалось отгадать первую загадку. Элвис сказал Баксу в баре, что Максим, мол, сам все поймет.

Но, похоже, гид сам толком ничего не знал. Или откровенно обманывал подопечного.

16. День шестой

Максим проснулся в собственном номере.

Исколотые на кладбище руки совершенно не болели. В окно лился привычный дневной свет. Импровизированной шторы из черной ткани и следа не было. Кресла, в которых дрыхла вчера сладкая парочка, оказались девственно-пустыми.

Момента своего возвращения в гостиницу он совершенно не помнил. Как в былые времена, когда надирался в какой-нибудь компании до поросячьего визга и ехал домой на безотказном автопилоте, каким-то чудом избегая внимания со стороны ментов.

А может, и не бегал он вечером ни на какое кладбище? Очередная порция чертовщины случилась. Стрелки на часах туда-сюда прыгают, бурьян и кусты мгновенно вырастают, дед жалуется на забывчивость живых…

Откуда-то донесся знакомый голос:

– Love me tender, love me sweet, 

Never let me go. 

You have made my life complete, 

And I love you so.

Ага, это же Элвис. В ванной. Наверное, черт принес ни свет ни заря. Или так в кресле и спал?.. Что он там делает?

Максим скинул одеяло и сел, коснувшись босыми ногами прикроватного коврика.

Элвис услышал его шевеление, тут же просунул в дверной проем свежепобритую лысину и крикнул:

– Доброе утро, старик! Тебя можно поздравить? Ты все-таки отгадал первую загадку. И вовремя. Короче, молодец!

Максим вспомнил ту же похвалу из уст Марьи Ивановны. Учительница произносила ее намного душевнее.

Впрочем, чего ждать от мертвого? Да еще и профессионального гида с высоким социальным положением. Речь его – мусор, прикрывающий неведомые цели…

Он встал с кровати:

– Откуда ты знаешь?

– А деда твоего видел в баре. Хороший у тебя дедок, веселый. С удовольствием тяпнул водочки, закусил соленым огурчиком. Хвалил тебя. Говорит, ты был очень смышленый мальчик. – Элвис рассмеялся. – Надо же! «Смышленый»! Слово-то какое старомодное!

Максим подошел к двери ванной и спросил с досадой:

– Слушай, откуда ты знаешь, что это вообще был мой дед?

Ответа не последовало.

– Может, еще расскажешь, какая будет вторая загадка?

Тишина.

Максим заглянул в ванную и отпрянул.

Никого там не было.

И когда только успел смыться?

Ну и ладно. Самое время провести утренние гигиенические процедуры, как выражаются канцелярским языком. Дабы не опуститься…

Что он и проделал. Потом натянул футболку, джинсы и куртку, зашнуровал кроссовки.

Теперь не стыдно и в люди выйти, спуститься в бар. Сладкая парочка наверняка уже заняла привычные места. Бакс, небось, снова накачивается пивом. А Элвису мы повторно зададим самый главный на сегодня вопрос. И тут уж этот гад не отвертится!

Он открыл дверь в коридор и снова отпрянул.

Перед номером стояла юная девица в майке с картинкой, в которой любой бы распознал портрет Ди Каприо.

Девица показалась Максиму смутно знакомой. Где-то он уже ее видел – и совсем ведь недавно. Но где?

И тут же перед глазами вспыхнула картинка: когда они ехали в аэропорт в Предгорице, стоящая возле забора с афишами дурочка продемонстрировала «бэдламовцам» свои трусы. Он еще снял ее кругленькую корму на цифровуху. А эта, с Ди Каприо, стояла рядом с той.

– Я, короче, автостопом сюда добралась, – сообщила девица. – Еле нашла, блин. Вы меня не помните?

Ничего не осталось, как сказать:

– Помню.

Кой черт ее сюда принес? И что ей от него надо? Не в любовные же игры с ним играть явилась! Погоди-ка… Так она, выходит, тоже Богу душу отдала! Ни хрена себе струна!

– Курить есть? – спросила девица.

Послать ее подальше? А то вечно они с сигарет начинают, постелью заканчивают…

Погоди-ка! Какая постель? Это ж мысли живого мужика о живой женщине. А мы теперь не в том формате. Да, с ходу свою натуру не поменяешь, в рот мне компот!

Он вернулся в комнату и взял со стола пачку «винстона». Предложил девице, щелкнул зажигалкой.

Незваная гостья прикурила, глубоко затянулась:

– Тьфу, никакого вкуса!

– Как