Мистер Тодхантер с сомнением взглянул на сплющенный, бесформенный кусочек металла на ладони у сэра Эрнеста.

— Неужели эксперты смогут сказать, из какого револьвера вылетела эта штука? — спросил он.

— Ну, не знаю, — с неохотой признался сэр Эрнест, оптимизм которого слегка поиссяк. — Непохоже, чтобы тут остались какие-то следы. Тем и плохи эти свинцовые пули. Особенно если они отскакивают от пола. Вот была бы она из никеля… — Своим тоном он выражал неодобрение, что мистер Тодхантер воспользовался свинцовой пулей. Мало того, казалось, он советует мистеру Тодхантеру на следующий раз, когда тот будет готовиться к убийству, дабы не затруднять расследование, воспользоваться никелевой пулей. — Во всяком случае, — продолжал он, — надо надеяться на лучшее. Я знаю, кому мы ее отправим. Вместе с вашим револьвером, Тодхантер. Кстати, я бы и сам хотел взглянуть на него. Сейчас вызову машину.

— Машину? — растерянно повторил мистер Тодхантер.

— Мы ведь здесь закончили, не так ли? — удивился сэр Эрнест. — Ну так давайте поедем посмотрим на револьвер. Времени у нас слишком мало, чтобы транжирить его попусту.

Понукаемый сэром Эрнестом, мистер Тодхантер уже двадцать минут спустя отпирал свою парадную дверь. Чувствуя себя несколько принужденно, он пригласил своих спутников пройти наверх.

В спальне сэр Эрнест проявил интерес к комоду, из которого исчез браслет, а револьвер из рук хозяина взял с непринужденностью человека, привыкшего иметь дело с оружием. Мистер Тодхантер с интересом наблюдал, как адвокат преломляет ствол, принюхивается, вертит туда-сюда барабан…

— Сержант — болван, — наконец объявил он.

— Простите? — не понял мистер Тодхантер.

— Сержант сказал, что из этого револьвера никогда не стреляли, верно? Так вот, он ошибся. Из револьвера стреляли, и совсем недавно, но потом его тщательно вычистили.

— И я сказал ему то же самое, — не без облегчения сообщил мистер Тодхантер.

— Дело пошло! — просиял мистер Читтервик.

1

Мистер Читтервик рано радовался.

На следующий день было воскресенье, и предпринять почти ничего не удалось. Суд над Винсентом Палмером начинался в следующий четверг в Олд-Бейли. На то, чтобы доказать виновность мистера Тодхантера, оставалось только три будних дня. Всего ничего.

Эти три дня мистер Читтервик трудился как одержимый. Целый день он потратил, пытаясь напасть на след браслета, расспросил всех и каждого, кто, согласно миссис Гринхилл, побывал в доме мистера Тодхантера в его отсутствие. В каждом случае мистер Читтервик не только потерпел неудачу, но и удостоверился в том, что его собеседник не имеет отношения к воровству. Точно так же не смог он найти хоть одно свидетельство тому, что кто-то посторонний, проникнув в дом, присвоил браслет. Он снова провел прямые и перекрестные допросы миссис Гринхилл и Эди, невзирая на их слезы, протесты и негодующие угрозы уволиться. И ни на шаг он не приблизился к цели.

Кроме того, мистер Читтервик поместил во всех крупных газетах, в колонке личных объявлений, вопль души с просьбой откликнуться пассажира того ялика, который в роковой вечер был причален у сада мисс Норвуд. Никто на его призыв не ответил.

В довершение всего разочаровали и результаты баллистической экспертизы. Пуля оказалась так деформирована, что идентифицировать ее с определенностью оказалось невозможно, и самый оптимистичный вывод гласил, что она могла быть выпущена из револьвера мистера Тодхантера. Вслед за тем пулю передали в Скотленд-Ярд, и старший инспектор Морсби сообщил по секрету мистеру Читтервику, что в Скотленд-Ярде провели свою экспертизу и результаты ровно такие же. Как решающий аргумент в деле, пуля, на которую возлагалось столько надежд, оказалась никчемной.

Эти три дня был не менее занят и мистер Тодхантер. Поначалу мистер Читтервик хлопотал над ним, как наседка над цыпленком, опасаясь, что в спешке и суете мистер Тодхантер погубит все дело, доведя себя до преждевременного разрыва аневризмы, да и сэр Эрнест Приттибой вел себя как сторожевой пес, охраняющий драгоценного, но хрупкого здоровьем свидетеля. Когда же мистер Тодхантер взвыл от этой опеки и заявил, что в состоянии сам позаботиться о собственной аневризме, с него взяли слово, что он будет вести себя так спокойно и рассудительно, словно все идет как обычно, взамен же ему позволили одному разъезжать в такси и проводить какие считает нужным расспросы. Таким образом, мистер Тодхантер смог вновь повидаться с Фёрзом и узнал, что помощник комиссара, которого Фёрз так превозносил, выслушав дело, пренебрежительно от него отмахнулся. В Скотленд-Ярде считали, что двух мнений тут быть не может. Впрочем, мистер Тодхантер уже не проходил там как сумасшедший. О нем навели справки и приняли во внимание состояние его здоровья.

— И что же? — поторопил мистер Тодхантер, когда Фёрз сделал паузу.

— Общее мнение состоит в том, что, будучи другом семейства, вы пытаетесь спасти Палмера, поскольку знаете, что вам так и так осталось недолго.

— Черт бы их побрал! — Только усилием воли мистер Тодхантер сохранил спокойствие. — Что, и все доказательства, которые я собрал, не заслуживают внимания?

— Именно так.

— Но… но…

— Видите ли, — с нажимом сказал Фёрз, — в Скотленд-Ярде готовы поверить, что вы были в саду в тот вечер. Отчего бы в самом деле, считают они, вам не нанести визит мисс Норвуд? Сдается мне, они вбили себе в головы, что именно вам принадлежал тот пустой ялик. Но если вы и были в саду мисс Норвуд, считают они, то уже после того, как ее застрелили.

— Черт! — взорвался мистер Тодхантер. — Черт! Дьявол! Проклятие!

— Осторожней! — воззвал Фёрз. — Ради Бога, поберегите себя!

— Вы правы, — мрачно согласился мистер Тодхантер. — Будь я проклят, если умру раньше времени.

Помимо Фёрза, мистер Тодхантер еще раз встретился и переговорил с миссис Фарроуэй, причем изъяснялся с великой осторожностью, в основном обиняками и намеками. Фелисити была в театре, поэтому мистер Тодхантер опять ее не увидел; но, сказать по правде, он умышленно избегал этой встречи. То очень немногое, что он знал про актрис, внушало ему опасения, что Фелисити может оказаться склонна излишне драматизировать частную жизнь. Однако миссис Фарроуэй, не в пример тому, поразила его своим спокойствием. Держалась она так, словно находила не важным то, что все попытки мистера Тодхантера доказать свою виновность пока что потерпели фиаско и что ее зятя обвиняют в преступлении, которого он не совершал. Более того, миссис Фарроуэй зашла еще дальше, заявив, что, на ее взгляд, эта история пойдет Винсенту на пользу.

— А если его признают виновным? — спросил мистер Тодхантер.

— Этого не случится, — с полной в себе уверенностью улыбнулась миссис Фарроуэй.

Такой оптимизм весьма впечатлил мистера Тодхантера. Сам-то он считал суд прямой дорогой на виселицу, хотя и не мог сказать почему.