Я долго плакала все еще пытаясь придти в себя после воспоминаний. И плакала в основном из-за мамы. Она была так несчастна, когда у нее родился мертвый ребенок.

Теперь многое становилось на место. Как она тряслась надо мной каждый раз когда я поранюсь. Как она смеялась и плакала вместе со мной, понимая меня лучше всех на свете.

Мне очень ее не хватало. Хотела обнять ее, сказать что все хорошо. Что я жива и даже могу говорить. Что я благодарна тому, что именно она стала моей матерью.

Драккар крепко обнимал меня, понимая мои переживания. А остальные сопереживали мне. Брат и моя подруга, мужья и Маркус, все собрались в гостиной дворца. Я прижимала к себе спящего ребенка, все еще не веря в то, что произошло.

— Главное что, ни Мэлдор, ни Золдар, нас больше не побеспокоят. — Сказал Маркус. — В долинах относительно спокойно. Можно на некоторое время спокойно выдохнуть и заняться своими семьями.

— Согласен. — Кивнул Дэймон. — Элла. Тебе нужно успокоится. Принять все произошедшее, иначе как жить дальше?

Я шмыгнула носом и кивнула. Действительно. Все ведь сейчас хорошо. С мужьями все в порядке. Все целы, невредимы. Я тоже, здорова и счастлива видеть любимых людей. Главное препятствие к счастью устранено, и теперь ничто не могло нас потревожить. Мне кажется, мои мужья настолько сблизились, что никакая беда нам теперь нипочем. Они стали одной «командой». Одной семьей.

«— Верно. Не переживай. Ты молодец. Все сделала правильно…» — Услышала голос богини в голове.

«— Богиня? Надеюсь, ты с хорошими новостями?»

«— Да. Думаю, ты и твоя мама, заслуживаете того, что дальше будет…»

Ее голос исчез из головы, а я почти резко встала с дивана и уставилась по сторонам. Что она имела в виду?

Отдала ребенка подруге, и побежала в сторону сада. Остальные не понимали что происходит, и просто последовали за мной.

Я же не могла остановиться. Сердце бешено стучалось, не веря в то, что богиня сделала для меня. Я чувствовала ее. Маму. Прямо здесь. В этом дворце.

Я выбежала в сад и увидела стоящую рядом с беседкой маму. Она была намного моложе, чем я ее помнила. Выглядела, лет на тридцать. Такие же длинные волосы как у меня, красиво переливались огнем на свету, обрамляя ее удивленное лицо. Одета была в простое белое платье, подчеркивающее ее фигуру.

Она вскрикнула, увидев меня.

— Элла!

Подбежала и крепко-крепко обняла, плача, не веря тому, что я жива и невредима. Я обняла ее в ответ, не сдерживая слезы радости.

— Мама…

Она замерла и отошла от меня на пару шагов.

— Элла. Ты говоришь?

— Ох мама. Это долгая история.

Знала бы ты, как сейчас прекрасно выглядишь!

Не успела я ей и слова сказать, как в сад вошли остальные. Она отошла еще на несколько шагов, удивленно раскрыв глаза.

- ****, это что еще за демоны?!

Да, мама иногда выражала особо эмоциональные мысли, неприличными словечками. Впрочем, как и сейчас.

Я думала она испугается, но нет. Она заинтересованно смотрела на Маркуса, который в свою очередь, не мог оторвать глаз от моей мамы. Он словно был восхищен ею. А мама стояла и краснела, как молодая девушка.

Я улыбнулась понимая что мне предстоит многое ей рассказать. А возможно некоторую часть на себя возьмет советник моего мужа. Вон как смотрит на маму. Как на свою единственную.

И я оказалась права.

Ребенок в моих руках захныкал и я поняла что он хочет есть. Слуги принесли молока, а затем малыш принялся пить из бутылочки. Жадно причмокивая и дрыгая ножками.

С того счастливого дня, прошла уже неделя. Мама более менее приняла все случившееся со мной и с собой тоже. Не могла поверить в то, что стала моложе, и что такой она останется еще надолго.

Долго не понимала, что такое истинная связь, пока сам Маркус не решил ей объяснить. Уж что он там ей объяснял, я не знаю, но мама затем ходила счастливая и постоянно краснела рядом с ним. Я рада была видеть ее искрящиеся глаза. Она долго была одна, и видеть ее такой, было счастьем для меня.

Ну, а я… сначала я не знала, как относится к малышу. Все же я отделяла себя от Эмилии. Да, мы были одним целым, но с разными судьбами и жизнями. Но я поняла, что отношусь к малышу как к своему ребенку, хоть оно так и есть на самом деле. Все было запутанно, и я даже не хотела вдаваться во все подробности. Что-то решать. Просто чувствовала связь с ребенком. Чувствовала себя матерью. Ответственной за него.

Мужья всю неделю не отходили от меня, чувствуя что нужны нам. Драккар и Лисилл лишь однажды оставили нас с Дэймоном, который был сам не свой. Я просила его не закрываться и хоть раз в жизни высвободить свои переживания и боль. Он тогда проплакал всю ночь у меня на коленях. И тогда же впервые взял на руки сына.

А я повторяла ему, чтобы он не забывал:

— Ты уничтожил его. Больше это зло нас не коснется. И ты стал во сто раз сильнее, любимый. Теперь, все будет хорошо.

Не знаю, поверил ли он мне тогда, но я почувствовала, что ему стало легче от моих слов.

- Как назовем сыночка? — Спросил Лисилл, нежно поглаживая ножку малыша.

Мне нравилось то, что Драккар и Лисилл приняли ребенка как своего родного сына. Это каждый раз окрыляло меня.

— Да, Дэймон. Давно пора решить. А то скоро благодаря Элле, он будет называться «утипусечка», «лапуля», «милашечка»…

Я, смеясь толкнула ногой Драккара, уместившемся на середине кровати, поставив мои колени себе на ноги. Он погладил меня за щиколотку, улыбаясь в ответ.

— Если честно я хочу услышать варианты от Эллы. Может у тебя есть идеи? Я до сих пор растерян и не представляю, как назвать это чудо.

Дэймон подсел ко мне слева, и любовно погладил щечку малыша.

У меня была одна идея, но я не знала, как к ней отнесутся мужья:

— Я примерно знаю, как назвать. Думаю было бы хорошо назвать его в честь той, что спасла его жизнь… спасла нас всех…

— Это была ты, Элла… — Начал было Лисилл, но я его остановила.

— Нет. Это была не я. Это была Эмилия, пожертвовавшая собой ради любимых. Да, во мне ее душа, но мы отличаемся, и вы это знаете.

Мужчины ничего не сказали, принимая мои слова.

Я продолжила:

— Эмиллиан. Думаю, это имя ему подходит. И я бы хотела, чтобы он вырос таким как она. Сильным и решительным.

Мужья согласно кивнули, принимая мои слова.

Малыш допил молоко и уже закрывал глазки. И тут, я кое-что вспомнила.

— Лисилл, можешь спеть колыбельную?