Однако стоило сесть за компьютер, и мне тут же позвонила Катерина. Черт побери! Я совсем забыла про ее конкурс! Катька орала как раненый слон, потому что, оказывается, я еще не пришла на репетицию и последнюю примерку и меня – о, ужас! – уже минут пятнадцать как ждут. А мобильный я, скотина такая, выключила! Черт, начисто вылетело из головы! Кротко повинившись, я обещала поймать машину и появиться минут через двадцать, если не будет пробок. Учитывая мое неопределенное финансовое положение, жаба душила меня чудовищно, но что делать!

Репетиция прошла, как всегда, под Катеринины фельдфебельские крики. Разве что «творец» орала на меня, «спасительницу», больше, чем обычно. Мало того что опоздала, так во мне еще и куража нет. Его и вправду не было, мои мысли постоянно улетали далеко в литературное будущее. Когда мне порядком надоели ее вопли, я заставила себя собраться и выдала кураж. Катька отстала. До этого она чистила меня, бедную, на чем свет стоит, и за походку, и за осанку, и за «кислую морду». Модели-профессионалки смотрели на меня с плохо скрываемым презрением. Я-то понимала, что совсем не так плоха, как расписывает меня Катерина. Девочки были не в курсе, что в свое время бабушка оплатила мне учебу в так называемой «школе моделей», кстати в одной из самых крутых в городе. И портфолио у меня дома в шкафу валяется. Именно тогда и появилась моя «Дорожная карта юной модели». Просто сегодня Катька хотела от меня иного. Волшебства. Той специфической магии, когда я привлекала внимание не только собой, любимой, а образом, созданным платьем. Ну, это уже высший пилотаж! Для этого нужно настроение. Катька и требовала от меня именно настроения, особенно в свадебном наряде «Царевна Лебедь». Сегодня она была совсем невменяемой, впрочем, я ее понимала. Моя подруга очень волновалась, равнодушные лица профессионалок раздражали ее, тем более что в основной своей массе модели артистизмом не отличаются. Да им и не надо, если подумать… Хорошая модель должна демонстрировать одежду, а не себя… Или себя только как дополнение к одежде. А Катя всего лишь хотела видеть во мне «поддержку и опору» своим бессмертным идеям. И естественно, отыгрывалась на мне по полной. Как на самом близком в данный момент человеке! Ну почему я всех понимаю и оправдываю! Что за дурацкий у меня характер! Если бы она так возила по асфальту кого-нибудь из нанятых ею моделей, был бы скандал, а я терплю. И совершенно бесплатно, надо заметить! Потому что я точно знаю: из этой коллекции мне не достанется ничего. Ее разберут. Всю до последней нитки, даже если Катька не выиграет ничего, – так хороши эти конкурсные вещи.

Утром меня разбудили трели мобильника и надрывные звонки телефона. По обеим линиям звонила Катерина. Она очень боялась, что я просплю, хотя это было бы сложно, даже с моими способностями, – мероприятие начиналось в пять часов вечера. Но Катька жаждала общаться. Она мучилась сомнениями и комплексами, ее терзал страх, и больше всего она нуждалась в бескорыстном утешении и восхищении, которое я стала извергать на нее потоками. Этого ей показалось мало, и через пятнадцать минут она уже сидела на моей кухне, оживая под волшебными струями самой беззастенчивой лести и уничтожая содержимое моего холодильника. На нервной почве, надо полагать. Потом за ней заехал Андрей и она, захватив меня в качестве успокоительного средства, понеслась навстречу судьбе…

Катькины переживания изрядно меня измотали, и к началу конкурса, проходившего в жеманной «Европе» на ее знаменитой «крыше», я чувствовала себя выжатым лимоном. Однако уже на месте недобрые взгляды девушек-моделей и теплая улыбка Глафиры придали мне с одной стороны сил, а с другой – моего знаменитого куража. Когда теплые Глашкины руки заскользили по моему лицу, я ощутила такой приток энергии, что все отданное нервической Катерине показалось мне мелочью.

– Глашка, – спросила я подозрительно, – ты зачем меня подкармливаешь?

Глафира улыбнулась, как сытая тигрица, и ответила:

– Делюсь избытками с неимущими. Меня хорошо накормили сегодня ночью.

– Доктор?

– Доктор, доктор… он меня сегодня после показа придет кофейком попоить. И проводить до дому. Чтобы не обидел кто, – опять выдала она что-то среднее между ухмылкой и урчанием.

С нашим гримером что-то произошло. Во-первых, она сочилась самодовольством, как спелая молдавская груша соком, и ей это, как ни странно, шло. Во-вторых, в ней проступила какая-то особенная роковая женская стать. Даже самоуверенные модели как-то робко на нее косились. Но откуда! Конечно, курсы пошли ей на пользу, но такая перемена! Как-то неожиданно.

– А я с твоей Жанкой договорилась и еще пару уроков взяла.

– Ну и как?

– Мне теперь доктор каждый час эсэмэски шлет.

– Свела с ума эскулапа! Вот зараза какая!

– Да, – Глашка вскинула голову, – он теперь на смазливых тощих брюнеток и не смотрит даже.

– Ну и слава богу! Значит, не будешь рвать нас, болезных, на части. Повезло нам, бедненьким! А белоглазый твой как?

– Глеб? Да никак! Кстати, он здесь ошивается, будет репортаж снимать. Одна из ваших спонсорш рекламную кампанию к выборам делает. Когда ее интервью снимали, со своим визажистом приходила. Крутая! – Глашка насмешливо хрюкнула. – Да, если будет меня спрашивать, скажи, что я испарилась.

– Кто – визажист? Или спонсорша?

– Да нет, Глеб.

– А что, он тоже соискатель?

– А как же! Но с ним все проще – не любит, когда посылают. Мужское самолюбие.

– Какая ты стала мудрая, Глафира! Аки змея!

– Вот так, Сашенька, на курсах твоих научилась. Спасибо!

– Ой! Припомнила-таки! Да, пожалуйста! Осенью буду повторять, приходи, подруга!

Глашка неожиданно расхохоталась.

– Ты чего?

– Мужика того вспомнила, которого после колдуна массировали! Как он красиво уходил! Зигзагами!

Глашка опять залилась, и я тоже не смогла удержаться.

Конкурс потихоньку набирал обороты, суета вокруг меня разрасталась в геометрической прогрессии. Модельеров было пятеро, моделей – как блох на собаке. Все друг другу мешали. Надо сказать, что мероприятие задумывалось как очень помпезное. Многих молодых модельеров патронировали мэтры, и только «беззаконная комета» Лютаева, как всегда, без покровителя. Одна в поле воин. Вчера, да что вчера, еще сегодня утром она разве что по стенкам не бегала от волнения. Сейчас она держалась.

Сегодняшнее действо было особенным еще потому, что в жюри заседал один из известных парижских модельеров. Из «молодых», этакий особенный француз с азиатской фамилией. Катерина, не слишком преклонявшаяся перед авторитетами, однако же, была его поклонницей. Это только добавляло ей трепету и спеси одновременно. Трепету, потому что она жаждала одобрения и признания, а спеси как защитной реакции, если одобрения не последует. В общем, гениальная Лютаева сейчас напоминала бомбу замедленного действия совершенно неизвестной разрывной силы. В душе побаиваясь Финала, я, однако, надеялась, что Катерина все-таки стойкий оловянный солдатик и выдержит, если что. Со своей стороны я старалась как могла. Срывала аплодисменты, и однажды мне даже показалось, что они послышались оттуда, где сидела французская часть жюри. Так как Катька ударные точки коллекции расставила на меня, мне особенно часто приходилось перегримировываться, и кончилось это тем, что тушь попала мне в глаз и все потекло. Как раз перед финальным выходом, когда Глафира делала из меня Царевну Лебедь. На мое счастье, была музыкальная пауза, выступала симпатичная питерская группа, которую так хотелось послушать, но увы! Не судьба! Я понеслась в уборную мыться. Как назло, когда ты одноглазая, особенно трудно что-то найти, тем более если торопишься. Влетев в первую попавшуюся дамскую комнату, я бросилась к раковине. Около сушилки для рук стояли и курили какие-то две помпезно одетые тетки. Я была в одном белье, и понять, чья модель, невозможно, тем более, лихорадочно смывая грим, я засунула голову практически под кран. Дамы злыми голосами обсуждали конкурс. Я навострила ушки.