Она выдернула свою руку из его пальцев.

Ей было крайне неприятно, что он мог так поступить с ней.

— Джасинда, — Джотэм быстро поставил на стол свой бокал и схватил ее за руку, не позволяя встать. — Это вовсе не то, что ты думаешь. Нет, я, конечно, не знаю, о чем ты сейчас подумала. Но уверяю тебя, в этом не было ничего предосудительного. Мне просто нужно было поговорить с кем-то о своих чувствах и о тебе. Уилл — единственный человек, с которым я могу это обсуждать.

Джасинда перестала вырываться и в замешательстве посмотрела на него.

— Я ничего не понимаю.

— Уилл — мой самый лучший друг. Я знаю его всю свою жизнь. Все жизненные передряги мы встречали плечом к плечу.

— Мне это хорошо известно. Но вот одного я не пойму: с чего это вдруг ты решил поговорить с ним обо мне?

— Потому что я напортачил. Обидел тебя. Причем не раз, — он сокрушенно покачал головой. — Но я, правда, не понимал, что конкретно делаю не так! — теперь Джотэм попытался подняться, но Джасинда остановила его.

— Поговори со мной, Джотэм.

Он опустил взгляд на их сцепленные руки. Ее была такой мягкой. Он буквально ощущал ее удивительную природную мягкость. Она выглядела такой нежной. И в то же время в ней чувствовалась истинная сила. Хотя, надо заметить, Джасинда удерживала его не силой своих мышц. А искренней заботой… о нем… именно это и не давало ему уйти.

— Не знаю, что и сказать. Ты… — он закрыл глаза и накрыл ее руку своей.

— Я..?

— Я смотрю на тебя, разговариваю с тобой, и весь мир для меня исчезает. А с ним и все его притязания. Все его давление. Возможно, всего лишь на минуту. Но зато целую минуту я могу свободно дышать. Впервые за многие циклы я смог расслабиться, — он протянул руку и прижал ладонь к ее щеке. — А потом я говорю или делаю какую-нибудь глупость, и ты уходишь. Неприглядная реальность вновь обрушивается на меня, и все становится только хуже.

— Джотэм… — Джасинда почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.

— Уилл заметил это. Увидел мои душевные метания. Ведь он единственный, кто так хорошо знает меня. Поэтому он загнал меня в угол и потребовал объяснений. И не успел я оглянуться, как выложил ему все без утайки. Поверь, я не хотел обидеть тебя или причинить тебе боль.

Несколько мгновений Джасинда молча смотрела на него, потом прижалась щекой к его ладони.

— Ладно.

Глаза Джотэма слегка расширились.

— И все? Ни одного упрека?

— Ты хочешь, чтобы я повозмущалась, покапризничала?

— Нет! Но все же… — он сделал глубокий вдох. — Ты слишком великодушна, Джасинда.

— Да? Ничего не могу сказать по этому поводу. Но можешь быть уверен, я очень хорошо понимаю, что тебе действительно нужно было с кем-то поделиться. Если не веришь, спроси у моих детей.

— Спасибо.

— О, не стоит благодарности. Но ты так и не сказал мне, что же он тебе посоветовал.

— Что посоветовал?

— Да. Ведь Верховный адмирал меня совсем не знает. Мы с ним почти не встречались, а последний раз разговаривали много циклов назад, еще при жизни Стефана. Уильям в то время был простым адмиралом. На королевском ужине в честь нового договора о добыче полезных ископаемых, если я ничего не путаю, я сидела рядом с ним.

— Ну, тебя он вообще-то помнит по Академии.

— Неужели?

— Да. Похоже, ты произвела на него неизгладимое впечатление.

— И каким же образом?

— Ну, — протянув руку, он взял бокалы с вином, передал ей один и снова сел на диван. Как только она расположилась рядом, он снова переплел их пальцы и продолжил: — Думаю, мой лучший друг еще в Академии был влюблен в тебя.

— Что?! — Джасинда чуть не поперхнулась только что сделанным глотком изумительного вина.

— Да, и он никак не мог понять, почему ты не отвечаешь на его чувства, — Джотэм понимал, что слегка приукрашивает историю, но ему нравилось, как его собеседница мило краснеет от его слов.

— Я… Но я ничего не знала об этом.

— Неужели ты не помнишь вашего «свидания»?

— Свидания?! Но с Уиллом Зафаром мы не встречались!

— А вот он утверждает, что оно изменило всю его жизнь. Что именно благодаря той встрече он стал тем, кем сейчас является.

Джасинда открыла рот, собираясь возмутиться, но тут же закрыла его, заметив, как задиристо поблескивают его фиалковые глаза.

Хвала предкам, мужчина выглядел просто потрясающе.

— Джотэм Тибулл, ты лжешь мне.

— Вовсе нет. Возможно, лишь немного преувеличиваю. Прости, не смог удержаться от такого соблазна, — он обворожительно улыбнулся, как не улыбался уже многие и многие циклы. — Просто ты, когда злишься, такая милая.

— Милая? Ты это серьезно? В последний раз меня так называли, когда я еще была совсем ребенком.

— Это потому, что все ослеплены твоей божественной красотой. И упускают из виду твою человеческую уникальность.

От его слов Джасинда немного растерялась. Она не знала, как ей реагировать. Похоже, для Джотэма она была больше, чем просто хорошенькое личико. К сожалению, в ее жизни было совсем мало людей, которые считали так же.

— Расскажи-ка мне поподробнее об этом «судьбоносном свидании» с Уильямом Зафаром.

— Хорошо… на самом деле это было вовсе не свидание. Всего лишь попытка уговорить тебя погулять.

Порывшись в памяти, Джасинда нахмурилась, так как не смогла ничего припомнить. Да, в Академии с Уильямом у них бывали совместные занятия. Она хорошо помнила, с какой легкостью — почти не прикладывая усилий — он справлялся с любым заданием, в то время как ей приходилось кропотливо заниматься каждый вечер. Особые проблемы у нее были с физической подготовкой. Она никогда не была слабой, но в то же время ей не хотелось стать похожей на мужчину. Джасинде нравилось быть женственной.

О, тот единственный раз, когда она разговаривала с Уиллом один на один, был…

— Так ты говоришь о кафетерии?

— Именно.

— Как, во имя предков, эти пятнадцать минут могли изменить его жизнь? — она бросила на Джотэма подозрительный взгляд. — Ты все это выдумал, чтобы смутить меня, сбив с толку.

— Нет. Не стану отрицать. Мне действительно нравится дразнить тебя и для этого я слегка приукрасил те события. Но вот его слова. Повторяю дословно. «Это был первый серьезный разговор с женщиной, после которого я взглянул на свое будущее совсем иными глазами».

Джасинда внимательно посмотрела на него.

— Похоже, ты говоришь серьезно…

— Абсолютно.

— Да что я могла такого сказать?..

— Ты заявила, что не желаешь быть женой Верховного