— Они получают кров, защиту, покровительство и работу.

— Где хотят и как хотят?

— Где дадут и кто даст.

Хм… и почему я не удивлена?

— У вас ведется какой-то учет одичавших?

— Хочешь найти брата? Да, ведется. Если, конечно, он не решил сменить имя.

А вот об этом я не подумала.

— Как ты?

— Не только я. Многие рвут с прошлым, беря другое имя. Это как заново родиться. Еще раз.

Да, когда мир от тебя отвернулся, это вполне нормальная реакция. Отказаться от всего, что связывало с прошлым. Начать жизнь с чистого листа, не думая о том, что было до. А смена имени, как ничто другое, помогает это сделать.

Ирбис продолжил свой рассказ о столице, которая была, как и вся Долина, разделена на двенадцать равных секторов, подконтрольных каждому из лордов. Об удивительных особенностях каждого вида перевертышей. О том, что мы, жители Империи, даже и не подозревали, погрязнув в ненависти и злобе. О том, что волки считались лучшими воинами из всех, а добродушные медведи были замечательными сельскохозяйственниками. Такие урожаи собирали, что остальные только диву давались. Хитрые лисы — отличные торговцы и управляющие, а росомахи — непревзойденные оружейные мастера. Из аспидов получались хорошие врачи (говорят, что секрет был в собственном яде, с которым они так часто экспериментировали), из рысей — хорошие животноводы (лошадки, на которых мы ехали, были выращены именно ими).

— А барсы? — перебила я его увлекательный рассказ.

— Барсы, — он замолчал на мгновение. — А барсов крайне мало среди перевертышей, и они могут быть кем угодно. Никто не замечал за ними какой-то определенной тяги или склонности.

И почему я не удивлена, узнав о его исключительности?

— И изменить ничего нельзя? Волки — только воины, лисы — торговцы? И никакого отступления? И свободы выбора?

— Нет, это не панацея. Я лично знаю отличного медведя-врача, и он лучший в столице костоправ. А один знакомый волк — отличный оружейник, его арбалеты одни из лучших. Это не правило, а скорее предпосылки. А вот следовать им или нет — дело каждого.

И продолжил.

Он рассказывал так интересно, что я будто видела наяву высокие каменные стены, что окружали Долину. Ярко-зеленые луга с сочной травой, на которых паслось бесчисленное количество скота, аккуратные домики с резными ставнями и соломенными крышами. В столице дома были прочнее, в два, а иногда и в три этажа, а крыши были из яркой красной черепицы. Мощенные булыжником мостовые, невероятно высокий шпиль Храма Богини, что был виден с любого места в Долине. И невероятное ощущение покоя, что буквально витало в воздухе. Было понятно, что Долина стала Снежному больше, чем просто домом. Она стала родиной, за которую он был готов бороться и отдать свою жизнь.

Постепенно пейзаж стал меняться, деревьев становилось все меньше, появились открытые участки, камней стало еще больше. Временами нам приходилось слезать с лошадей, чтобы пройти какую-то особенно сложную часть пути пешком.

К следующему месту для ночлега мы подошли перед самым закатом, когда яркое оранжевое солнце уже наполовину скрылось за высокими вершинами гор. Это снова была пещера, только немного необычная, появившаяся в изломе скалы и увеличенная весенними грунтовыми водами, что во время таяния снега стекали с вершин и скапливались внутри.

Нехитрый ужин, во время которого мальчики уже клевали носом, и Снежный тихо велел мне уложить их спать, что я и сделала. Легла с ними на шкуру, обняла сонного Киана и принялась рассказывать сказки. Не прошло и десяти минут, как они уснули. Я сама, измученная длительной ездой, с ноющими от боли мышцами (казалось, у меня болела каждая мышца), как-то незаметно стала проваливаться в сон.

Проснулась я неожиданно.

Резко распахнула глаза, прижимая сына к себе и вглядываясь в темноту. Жуткое ощущение, что я здесь не одна, не проходило, а, наоборот, становилось все сильнее.

— Госпожа Солнечная, — произнес мужской голос, и тень двинулась в мою сторону. — Вас Снежный зовет, срочно.

По голосу я узнала бородатого Зипа.

— А мальчики? — прошептала в ответ.

— Я побуду с ними.

Поцеловала Киана в макушку и на ощупь принялась выбираться из пещеры.

На улице было еще не очень темно, значит, уснула я минут на двадцать — тридцать. Огонь костра все так же ярко горел, потрескивали поленья, а перевертыши готовились ко сну, снимали седла с лошадей, поили их водой из родника, что тек всего в паре метров от нас.

Снежный сидел у костра лицом ко мне. Сполохи огня красиво освещали его лицо оранжевым цветом, добавляя ярких бликов в серебристые глаза. Увидев Ирбиса, я уже было сделала шаг, чтобы подойти ближе, но остановилась, с недоумением разглядывая его собеседника. Мужчина сидел ко мне спиной, и рассмотреть что-либо было трудно, но я точно знала, что видела этого человека в первый раз.

Словно почувствовав мой взгляд, мужчина обернулся.

Его лицо было обезображено рваными шрамами. Будто когти какого-то ужасного хищника прошлись по правой стороне, страшно исполосовав ее. Удивительно, как с такими увечьями мужчина не потерял глаз.

Именно заглянув в них, я поняла, как ошиблась. Это был не человек, а перевертыш. Очень сильный и опасный.

Увидев меня, незнакомец быстро вскочил на ноги и слегка склонил голову. Это движение легко можно было принять за обычный кивок. Но уроки этикета не прошли даром, и я знала, что это был все-таки поклон.

— Госпожа, — произнес невероятно приятным, бархатистым и вкрадчивым голосом.

— Добрый вечер, — улыбнулась в ответ и перевела взгляд на молчаливого Снежного, что внимательно следил за нами. Как всегда, невозмутимый, холодный и неприступный. Вот только сердце отчего-то замерло, стоило нашим взглядам встретиться. — Вы хотели меня видеть?

— Присаживайся, — Ирбис указал рукой на место рядом с собой.

В отличие от галантного незнакомца, вставать Ирбис не собирался. Что ж, я не леди, он не лорд. Да и мы вроде как любовники, так к чему лишние церемонии разводить.

— Спасибо, — осторожно присела, всматриваясь в яркое пламя костра, что отбрасывало причудливые тени вокруг себя.

— Миа Солнечная, Питер Бурый, — представил нас друг другу барс.

— Очень приятно, — я слегка подняла голову, встречаясь с цепким взглядом синих глаз.

— Мне тоже.

— Господин Бурый является некоронованным правителем нейтральных земель.

О-о-о, надо же. Можно было догадаться, слишком независимо он держался, слишком уверен был в себе. А следующей была мысль: сколько же их тут, отверженных Империей и Долиной, если у них даже есть свой правитель? Видимо, не так мало, как я могла подумать.

— Это для вас я некоронованный, а для наших я вполне себе законный предводитель нашего небольшого братства, — усмехнулся он, приподнимая уголок губ необезображенной части лица.