Ручка из будущего. Пирс понял это по запаху и по выгравированной на колпачке большой букве Z. Зевс. Он открыл блокнот и увидел множество написанных Сарой сообщений. Но были там и другие, выведенные заглавными буквами. Почерк наклонный, прерывистый, временами автор записей даже рвал бумагу. А подписывался он «Янус».

Пирс прочитал последнее.

«Я ПОСЛАЛ К ТЕБЕ СВОИХ ДЕТЕЙ».

Дворецкий сложил губы трубочкой и беззвучно присвистнул.

– Ого, это очень плохо, – прошептал он.

Дэвид с ребенком на руках сидел на узкой кровати.

– Я встретил здесь женщину, – сказал он. – Молодую, красивую… Сначала мы были только друзьями. Она… Лишь с ней я чувствовал себя в безопасности. А потом…

– Не желаю выслушивать эту грязную историю, – проворчал Джейк.

Он стоял в тени у окна и смотрел на улицу.

– Джейк, – начала Ребекка.

– А ты не вмешивайся. Тебя это не касается.

Ребекку бесил его надменный тон, но в то же время она чувствовала, что ему больно. Поэтому шагнула к Дэвиду, и тот, немного подумав, передал ей ребенка. Девушка с удовольствием ощутила его тепло и удивилась тому, какой он тяжелый.

Дэвид подошел к окну и встал за спиной у Джейка.

– Сын, не злись на меня.

– Я не злюсь. Но…

– Это просто случилось, и все. Она сказала мне, что беременна. Мы поженились.

– Но ты уже женат! Ты женат на моей матери!

– В тысячах лет отсюда в стране, которую даже еще не открыли. – Дэвид попытался улыбнуться. – Ей не обязательно об этом знать.

Джейк резко обернулся:

– Это не смешно!

– Нет. – Дэвид устало смотрел ему в глаза. – Не смешно. Мне совсем не было смешно, когда Габриэллу принесли с рынка и я увидел у нее на шее первую черную лезию. Джейк, двадцать четыре часа, это заняло всего двадцать четыре часа. Продлившаяся двадцать четыре часа агония, и здоровая женщина превратилась в покрытый черными язвами труп. – Он взял Джейка за руку. – Я не смог ее спасти.

– Зеркало, – проговорил Джейк. – Ты мог бы…

– И принести заразу в какую-нибудь другую эпоху? Я бы не сделал этого даже ради нее.

Они замолчали. Где-то в городе церковный колокол начал звонить к обедне.

Ребекка переложила ребенка с руки на руку, малыш удовлетворенно засопел.

Джейк отошел от окна и заявил:

– Ладно, хорошо. Что бы ни случилось, что бы ты ни сделал, это не имеет значения. Нам надо уходить. И как можно быстрее.

– Ребенка я возьму с собой. У него здесь никого нет.

Джейк и Ребекка одновременно посмотрели на Дэвида.

– А мы?.. – начала девушка.

– У нас два браслета. Мы можем попытаться.

Джейк резко выдохнул и кивнул:

– Хорошо. А теперь идем.

Спустя десять минут они сбегали по лестнице. Дэвид снова надел маску с клювом, Джейк переоделся в одежду его ученика, а Ребекка закуталась в плащ, укрыв под ним малыша.

– Ты понесешь, – решил Дэвид, когда привязывал к ней сверток с ребенком. – Так будет натуральнее.

– Думаете?

Ребекка почувствовала себя глупо. А Дэвид будто понял это и пояснил:

– Здесь ты была бы замужней дамой уже много лет. И даже состариться успела бы.

Такая перспектива всерьез испугала девушку.

Ребекка спешила вниз по черным ступеням. Ей было страшно от мыслей о том, что жизнь, которая, как ей казалось, еще впереди, в этой эпохе уже бы закончилась. Она думала о молодой женщине, за сутки превратившейся из красавицы в гниющий труп, и паниковала.

Дэвид остановился у парадной двери, осторожно выглянул на улицу:

– Идите за мной. Не отставайте. Не разговаривайте. Джейк, поддерживай ее, словно она больна, тогда люди будут вас сторониться.

На улице было пусто. Они старались идти быстро, но жара, словно огромная рука, давила им на грудь, лица покрылись пленкой пота.

Над ними возвышались узкие высокие дома, похожие на замки и башни. Парадные двери были заперты на засовы, ставни плотно закрыты – все боялись заразы. Город провонял, как будто гнил заживо, как будто уже превратился в безмолвное кладбище. Джейк вдруг сообразил, что где-то уже видел эти дома, и вспомнил рисунки на странице из манускрипта, который принесла в аббатство Сара. Там тоже были такие башни. Они свернули за угол и оказались перед конной статуей.

– Ди, – выдохнул Джейк.

Ребекка отчаянно пыталась вспомнить все, что знала об этой болезни, которая уничтожила треть населения Европы.

Она передается через блох?

Крепко прижимая к себе ребенка, девушка старалась обходить лужи и постоянно задерживала дыхание.

Тень закончилась, как черное лезвие ножа. Они вышли на небольшую, сверкающую на солнце площадь. Напротив возвышалось каменное здание устрашающего вида с узкой башней. Два стражника прислонились к стене по обе стороны от единственной двери.

Дэвид выглянул из-за угла и тут же отпрянул:

– Мы пришли. Это Барджелло. Городская тюрьма. Посмотрите вон туда.

Джейк поднял голову и увидел, что из окна второго этажа свисают два тощих куля из костей и одежды, которые когда-то, возможно, были людьми. Запах удушающий. Они медленно развернулись.

– Бог мой, – пробормотал Джейк.

– Мой господин прячется там от чумы. – Дэвид вытер пот с лица и попытался улыбнуться. – Я бывал здесь. Заехал как-то во время отпуска в тысяча девятьсот восемьдесят шестом. Ел мороженое в кафе, которое стояло как раз на этом месте.

На секунду на лице Дэвида проступила растерянность. Словно он перестал понимать, где находится. Потом развернулся и вышел из-за угла.

Они медленно поднялись по ступеням. Стражники оторвались от стен.

– Доктор…

– Это моя пациентка. – Дэвид махнул им: – Не подходите, держитесь подальше.

Джейк, обняв одной рукой Ребекку с ребенком, поспешил пройти в здание. Он надеялся, что там будет прохладно, но, пройдя через каменную комнату, они оказались во внутреннем дворе с боковой лестницей.

Дэвид шумно выдохнул:

– Первый этаж. Поторопитесь.

Они шли по открытой галерее. Она была уставлена сундуками, как будто хозяин замка вытащил сюда все свои богатства. Дэвид, не обращая внимания на сундуки, бежал по выложенному каменными плитами полу. Яркий солнечный свет проникал через высокие широкие окна и оставлял на полу раскаленные квадраты.

– Сюда, – тихо позвал Дэвид.

Джейк сначала его не заметил. Вокруг громоздились статуи языческих богов, христианских святых и ангелов. Огромные раскрашенные сундуки. Еще там был стол с объедками на тарелках.