Такое учение должно было побудить пылкого араба к самой отчаянной борьбе. Рассчитывая на это, пророк предпринял несколько походов против куреишитов. Исход борьбы долго оставался нерешенным. Наконец отважным мусульманам удалось в 630 г., после непродолжительной осады, взять священный город. Великолепные идолы Каабы были низвергнуты, и древнее национальное святилище торжественно превращено в главный храм новой религии. К несчастным жителям священного города победоносный посланник Божий отнесся с разумным великодушием: он предал смерти лишь самых непримиримых врагов своих.

Теперь Аравия была у ног пророка, но его беспокойный дух устремлялся уже за пределы его пустынной родины и в радости ожидал того времени, когда Ислам завоюет весь мир. Эта надежда могла осуществиться, если бы ему удалось склонить христиан и огнепоклонников Ирана — могущественнейшие религиозные общины того времени — к признанию его посланничества от Бога.

Его миссия на земле была закончена. Среди своих грандиозных планов он был отозван — в тот рай, о котором мечтал.

На том месте, где он скончался, ему вырыли могилу; и но сию пору это место, наряду с Каабой, привлекает толпы благочестивых пилигримов.

Пристрастие арабских писателей к легендам и фантастическая ненависть к Мухаммеду византийских писателей как бы соединились для того, чтобы оторвать образ вдохновенного пророка от реально — исторической почвы, перенести его в воздушную область легенды. Но даже в фантастическом и искаженном его образе сохранились многие человечно — прекрасные черты.

Несмотря на свое слабое телосложение, Мухаммед легко переносил всякие лишения. Отважный наездник, непоколебимо мужественный и смелый, он одновременно был прирожденным военачальником и осторожным политиком. Его отличительной чертой было глубокое и всестороннее знание души человеческой, которое оказалось для него весьма полезным при осуществлении его планов.

Все существо его дышало мягкостью и серьезной вдумчивостью. Обыкновенно молчаливый, он обнаруживал при случае увлекательное красноречие и умел яркими красками рисовать картины, создававшиеся в его пылком воображении, еще разгоряченном жесткой борьбой, происшедшей в его душе, которая стремилась к высшему просветлению.

Любовь к человеку была основной чертой его характера. Стекавшиеся к нему со всех сторон несметные богатства он постоянно раздавал щедрой рукой, следуя неутолимому желанию творить добро, желанию, проявлявшемуся у него всегда в самой простой, незатейливой форме. В своей частной жизни, как и в обращении с другими людьми, он был чрезвычайно прост, непринужденно ласков и снисходителен даже в отношении к последнему из своих слуг. К животным относился с жалостливой заботливостью и старался привить эту гуманную добродетель также и своим приверженцам. Лишь в отношениях с женщинами он нередко переходил границы умеренности.

Некрасивые сцены, которые мы встречаем в этой области, бросают темную тень на его жизнь; они часто возбуждали волнения среди его последователей и колебали его авторитетность. Но его прямота и сердечность, истинно национальный склад его характера примиряли его приверженцев с его слабостями и со случайными вспышками страсти, которые грозили замутить его природную мягкость.

Этот великий человек, благодаря живущей в его сердце твердой вере в Бога и в свою апостольскую миссию, свершивший, несмотря на все внешние препятствия, великое дело религиозного обновления своего народа и произведший один из величайших переворотов во всемирной истории, — этот великий человек соединял в себе в удивительном сочетании кротость, простоту, увлекательную прямоту и доброту с непоколебимой волей и необычайной гениальностью; и невольно приходится называть его героем.

Совершенно несправедливо и односторонне мнение Арнольда о характере пророка, будто «первые попытки религиозной реформы тот предпринял, как истинный фанатик, ошибочно принимая за божественное внушение свои сновидения и наваждения дьявола, но впоследствии, в конце своей жизни, он был просто обманщиком, ибо постоянно пользовался вымышленными откровениями, желая оправдать какую‑нибудь несправедливость».

Для арабов — идолопоклонников учение пророка было возрождением от духовной тьмы к яркому свету познания, от государственной раздробленности — к всемирному могуществу.

В продолжение многих веков арабы озаряли славой своих военных подвигов и ярким светом своего гения значительную часть тогдашнего мира; они прошли по всему Востоку и своей ученостью и цивилизованностью превзошли вскоре даже Запад. Но с того момента, когда неудержимым завоевательным стремлением племен, населявших пустыню, был положен предел — неоспоримая заслуга германских народов, — быстро расцветавшая магометанская цивилизация стала так же быстро увядать. Еще более застывшее, чем католицизм, даже и теоретически, магометанство оказалось неспособным проделать эволюцию от религиозной культуры к политике.

Священная книга магометан — это Коран, то есть «Чтение». Это Библия Ислама, содержание которой верующие считали непосредственным божественным откровением. Первоначальная рукопись ее, по представлению ортодоксальных мусульман, с незапамятных времен хранилась на седьмом небе. Сочинение Корана принадлежит Мухаммеду, и он по частям передавал его в разное время своим последователям. После его смерти бывшему помощнику и писцу пророка, Сеид — Ибн — Тавиту, было поручено собрать разрозненные части священной книги. Но окончательная редакция священных документов состоялась лишь при калифе Османе.

Коран разделен на 114 сур, или глав. Каждая сура состоит из большего или меньшего количества изречений или стихов. Но в отношении хронологической и логической последовательности в книге господствует невероятный хаос. Даже между отдельными сурами нет никакой внутренней связи.

Коран написан возвышенной прозой, нередко рифмованной на конце строк. Изложение, лишенное логической последовательности и методической системы, отличается нередко изяществом, торжественностью и необычайным пафосом, местами прерывается дикими, фантастическими вспышками и обременяется восточными преувеличениями и нагромождениями. Ему не хватает также той наивной эпической прелести, которая восхищает нас в библейской книге Бытия.

Всякая систематическая догматика исходит из идеи существования божества. Мусульманская теология не составляет в этом отношении исключения. Принимая бытие Божие за безусловную предпосылку, она начинает с определения его существа. «Бог — это Бог, нет Бога кроме Бога!» — вот основная мысль Ислама.

Верующий мусульманин не понимает необходимости и даже считает ересью, достойной смертной казни, доказывать существование Бога, на доказательство которого так много труда употребляла во все времена христианская философия.

Впрочем, нужно заметить, что лишь самая незначительная часть учения, приписанного Мухаммеду, принадлежит ему самому. Догматы относительно Бога и Его свойств, загробного воздаяния и Страшного Суда оказываются, в сущности, иудейского происхождения. У иудейского же народа Мухаммедом взята большая часть его законодательных постановлений, другие же соответствуют воззрениям древних арабов.