матерью была эстонка, но, как сами понимаете, таким как Бурый не положено иметь семью, поэтому свое родство с Вандой Гаврилин скрывал. Девица и впрямь неплохо играла в карты, и, когда Бурый обратился к ней, она согласилась помочь.

Корнев кивнул.

– Ясно. Ну что ж, идем дальше. Теперь о том, что касается нашего московского левши, – полковник повернулся к Мите. – Значит, после того, как Черемша зарезал Глобуса, явился Куцый? Расскажи еще раз, как он выглядит.

Митя наконец-то допил свой чай.

– Среднего роста, хромает на правую ногу, шрам на переносице. Там, сами же понимаете, мне не до него было. Шутка ли, такое побоище и два трупа. Ох, и устроит мне Зинуля сладкую жизнь, если узнает о том, в какую я заварушку угодил.

– Так ты ей не говори ничего, глядишь, и обойдется, – посоветовал Веня.

– Не скажу, я же еще из ума не выжил. А по поводу Куцего, так вбежал он почти сразу после того, как Черемша Глобуса ножиком пописал. Куцый увидел на полу окровавленное тело, обошел его вокруг и тут увидел Ванду. Затрясся весь и слово сказать не может. Только когда Черемша его спросил, нашел ли он мальчишку, Куцый закивал.

Митя взял из вазочки очередную карамельку и сунул ее в рот.

– И они сразу уехали? – продолжал расспрашивать Корнев.

– Не сразу. Когда Куцый заявил, что нашел Хруста, Черемша подозвал Юджина и сказал, что, раз двое из трех финалистов мертвы, значит, именно меня нужно считать победителем! Ни Бурый, ни Юджин, ни кто-либо другой не осмелились возразить. После этого Финансист отдал мне кейс с деньгами, а Черемша и Куцый уехали. Бурый собрал в круг всех своих, начал им что-то говорить, а Юджин сказал мне ехать с ним: видимо, боялся, что кто-нибудь отберет у меня деньги. Ну а спустя минут пятнадцать началась облава.

Корнев что-то записал в блокнот, и в этот же момент позвонил дежурный и доложил, что прибыли два следователя из прокуратуры. Услышав об этом, Зверев встал и указал на Митю.

– Веня, проводи товарища и дуй до дома!

– То есть как до дома? – опешил Веня.

– Поезжай домой и ложись спать. С этими задержанными теперь пусть прокуратура занимается, а мы с тобой отдыхать будем.

Корнев нахмурился:

– А как же Куцый и Черемша?

– А никак. Устал я что-то после всех этих погонь и облав. Всю ночь колесили, а толку ноль. Вызовешь Кравцова, пусть он теперь с задержанными работает. Я иду домой. Все равно пока мы ничего сделать не можем.

– Но как же так? Если Черемша и Куцый доберутся до Хрусталева…

– Значит, мы получим еще один труп, а может, и не один, – философски заметил Зверев и вышел из кабинета.

Когда Зверев покинул управление, было уже около десяти утра. Он сел в трамвай и устроился возле окна. Ехал, покусывая губы. Слежка и погоня за уезжающей и петляющей «Скорой» вконец выбила его из сил. По дороге Павел Васильевич задремал и едва не проехал свою остановку. Выйдя из трамвая, он дошел до своего дома, поднялся к себе и, не раздеваясь, плюхнулся в кровать. Сон тут же сморил его.

Но выспаться как следует в очередной раз не удалось. Телефонный звонок заставил Зверева вскочить и взять трубку. От гулкого баса оперативного дежурного Звереву стало тошно.

– Павел Васильевич, у меня для вас срочная новость! – зычно сообщил оперативный дежурный.

– Очередное убийство?

– Никак нет! Звонили из межрайонной больницы. К ним несколько минут назад поступил пациент с огнестрелом. Корнев велел сообщить вам.

Зверев зевнул.

– Молодой?

– Кто? Пациент? Да нет – среднего возраста…

В телефоне что-то хрустнуло, и Зверев понял, что дежурный кому-то передал трубку.

– Василич! – Зверев услышал радостный голос Вени. – Ты, поди, уже храпака́ давишь? Завязывай! Вставай и спускайся. Я к тебе сейчас попробую дежурную машину отправить.

– Да погоди ты! Мне дежурный сказал, что наш раненый среднего возраста. Значит, это не Хруст.

– Точно не Хруст!

– Ну а тогда чего ты-то так суетишься? Наверно, опять какой-нибудь охотник-любитель с ружьишком баловался. Если это бытовуха, то там и без меня справятся.

– Да нет, не справятся без тебя.

– Это почему?

– Да потому что фамилия поступившего с огнестрелом пациента – Самошин! Тимофей Самошин!

Понимая, что дежурную машину он может прождать полдня, до районной больницы Зверев добрался на автобусе. Выйдя из него, он направился в приемное отделение и, представившись, потребовал врача, лечащего Тимофея Самошина. Так как врач находился на операции, Зверев не стал его дожидаться, а попросил проводить его в больничную палату, где лежал Тимофей Самошин. Его сопровождала довольно милая курносенькая медсестричка с торчащей из-под косынки челкой. Пока они поднимались по лестнице, девушка посматривала на прибывшего майора из районного Управления милиции с явным интересом, но Зверев так устал, что ему сейчас было не до хорошеньких девиц. Поэтому, добравшись до палаты, он просто поблагодарил медсестру, а потом спросил у дежурившего у входа милиционера:

– Он там один?

Милиционер, молодой сержант, вскочил со стула.

– А как же, все как полагается, товарищ майор! Мы, как только узнали, что этого, так сказать, больного подозревают в двойном убийстве, сразу же приняли меры.

– Молодцы, что приняли, – перебил Зверев. – Я все понял. С его лечащим врачом я не встретился, поэтому скажи-ка, приятель, как его состояние?

– Пуля прошла по касательной, но, пока он сюда добирался, потерял много крови. Врач сказал, что жить будет.

Зверев кивнул и вошел в палату.

Металлическая кровать с панцирной сеткой, две деревянные табуретки и ходики на стене. Самошин, увидев посетителя, встрепенулся и рефлекторно натянул на себя одеяло. Зверев зацепил ногой ближайший стул, притянул его к себе и сел напротив окна.

– Ну здравствуй, Куцый! Знаешь, кто я такой?

– Мент позорный, вот кто ты! – процедил сквозь зубы Самошин. – А вот фамилии и звания твоего я не знаю!

– Плохо, что не знаешь.

– Это почему же?

– А потому, что если бы знал, то не стал бы тут такую пургу гнать! А уж про поганого мента я вообще молчу!

– Ой ли! И кто же ты такой?

– Майор Зверев.

Судя по тому, что Самошин еще сильнее натянул на себя одеяло, фамилия Павла Васильевича была ему знакома.

– И что же ты от меня хочешь, майор Зверев? – спросил Куцый, при этом бравады в его голосе заметно поубавилось.

– Самую малость. Хочу, чтобы ты мне сказал, куда подевался твой приятель Черемша!

Желваки Самошина задвигались, он повел плечами, словно его стал бить озноб.

– Чего это он мой приятель? Никакой он мне не