До меня дошёл смысл сказанного. Она не сделала аборт и ребёнок у неё далеко не от... не от Фостера.

А мне плевать.

— Слезь, — хриплым голосом, прокашливаясь.

Она скатывается, поджимает под себя ноги и окунается в истерику.

Подползаю к своей постели, ложусь на неё, постепенно прихожу в себя, понимаю, что у меня ломит все тело.

Параллельно слушаю Ишу, она рассказывает, как увидела Мэта впервые, десять лет назад, как влюбилась в него ещё в школе. Рассказывает, что Зак был ее первым, назло своему другу, как и все парни после. А потом секс по пьяни с Мэтом, о котором он и забыл... в итоге беременность, которую она решила сохранить.

Я слушала и не чувствовала жалости к этой девушке, она невменяема, больная на голову, ей лечиться нужно. Так говорило мое изнывающее сердце, но я ее простила.

Любовь сделала ее такой.

Любовь вообще, та ещё дрянь.

Я готовилась пойти к Заку. Это нужно сделать. Хотела объясниться и будь, что будет. Нет, так нет.

Любовь толкала меня на унижение, заставляла стоять рядом с ним и смотреть на то, как он лапает девушку и смотрел мне в глаза с явным превосходством.

Хуже пытки и быть не могло.

И вы думаете, в такие минуты любовь умирает?

О, нет.

Она горит в тебе с новой силой. Вкус предательства подогревает чувства, что уже на грани невозможного. Осталось лишь рухнуть к его ногам и вымаливать прощение... умолять вернуться, не бросать, любить!

Но его безразличные глаза останавливали, не давали, так низко пасть.

Язык вялый, прилипший к небу, не давал правильно произносить слова, пришлось повторять снова и снова.

Уверенна, меня не слышно из-за музыки и шума, не знаю, понимает ли он меня... видит ли по взгляду мое отчаяние... мою мольбу выслушать.

Ноги подкашиваются и я, теряя силы, падаю, чувствую, что начинаю терять сознание.

Зак Фостер.

Омерзительно, от Лолы, от себя... от ситуации в целом!

Мы отмечали нашу победу, но у меня на душе было настолько погано, что не раз срывался, то на друзей, то на бабу, которая прилипла ко мне.

Она висела так, что отцепить было невозможно, но я и не сопротивлялся, подумал хрен с ней. Я же теперь свободный.

— Заааак, когда мы пойдём к тебе? — противно лепетала, водя пальцем по моей груди.

Я смотрю на девку и мне тошно, не готов с кем-либо развлекаться, настроение не то.

Злость накрывала с каждой проходящей минутой, сжимал телефон, по привычке хотел написать или позвонить своей мышке, но знал, что сорвусь и наору, прибегу и устрою истерику.

Что делать я просто не знал.

В голове не укладывалось... не могу поверить, что она вернулась к этому... к этому недо-мужику. Когда Иша позвонила и сказала, что Лола снова с Мэтом, послал ее к хренам. Знал, что эта сука на многое готова, лишь бы нагадить мне.

Не верил, пока не увидел все своими глазами.

И меня накрыло. Тренер устроил взбучку, почему этот ушлепок не соизволил явиться, и в этом обвинил меня.

А потом они вдвоём пришли на мою игру. В этот момент я хотел придушить обоих. Отвлекался, смотрел на эту милую парочку и чувствовал жгучую ревность и отвращение.

Почему она так поступила? Мы же... я и она... 

Черт!

Хватит уже размазывать сопли и думать о ней!

Подорвался с места, когда увидел, как она зашла, смотрела по сторонам, ища кого-то. В голову лезли самые омерзительные мысли... если сука пришла на его поиски, я вышвырну за шкирку их обоих. Развлекаться при мне, я им точно не позволю.

Прижал к себе девку чисто автоматически, начал шуршать по худощавому телу... видел, что ОНА смотрит.

Хочу, чтобы ей было так же больно, как и мне!

Подходит, что-то говорит, но из-за громкой музыки я не понимаю, что именно. Хочется отвернуться и уйти от этой дряни. Кулаки сжимаются все сильней с каждой секундой, проведённой с ней в одном помещении.

Я вот-вот сорвусь... либо придушу, либо оттрахаю, так, что она на всю жизнь запомнит. И потом происходит неожиданное, она падает на пол.

Отпихиваю от себя девку, в два шага подхожу к Кларк, не зная, что вообще делать. Рядом материализуется испуганный Тим и кричит мне, что ее нужно положить. Беру на руки, прижимаю к себе, смотря на друга в растерянности, он показывает мне на второй этаж. Я несу Лолу в свою комнату, как можно быстрей.

Отпускать не хотелось, поэтому сел на свою кровать вместе с ней, прижимал, несдержанно гладил по волосам, смотря куда угодно, но только не на неё.

Сердечный ритм повышался, мне было страшно и самое главное — ничем не мог ей помочь, я не знал, что с ней произошло.

Зачем вообще пришла?! Поиздеваться?

— Я принёс воды и аптечку, — зашёл Тим, поставил наполненный стакан на тумбочку, и начал копаться в лекарствах. — Ее нужно очухать...

И именно в этот момент она пошевелилась в моих руках, обратил на неё внимание и заметил, что она открыла глаза и смотрела на меня, быстро моргая. Попыталась подняться, и я, чтобы не приносить ей дискомфорт позволил слезть с моих рук.

— Разберёшься с ней, и мы поговорим, — говорит строго Тим и покидает мою комнату.

Встал, взял стакан с водой и подал ей. Она, приняла его дрожащей рукой, отпила стучала стеклом о зубы.

— Давай я, — нагнулся к ней, помог выпить так, чтобы она не пролила все на себя.

Мне не нравилось ее состояние.

Это же ненормально... что могло произойти? Она заболела или это нервное? Нихрена в этом не разбираюсь.

Падает обратно, и отворачивается, такое ощущение, что она всячески меня игнорирует.

Расхаживаю по комнате и до меня постепенно начинало доходить, что не просто так она пришла, и явно не у Мэту. Она хотела увидеть меня, что-то сказать... что? Объясниться? Кинуть окончательно?

Срывает башню. В бешенстве смахиваю, все принадлежности со стола, пинаю их ногами, грубо матерясь в голос.

Нет. Она не могла так со мной поступить. Просто не могла. Она не такая конченная, чтобы играть чужими чувствами. Лола добрая, немного наивная, и делать человеку больно не станет... не в ее характере!

Я все не так понял.

— Неужели погорячился? — сказал вслух, не ожидая ответа. Уже итак все знал.

Я в сраной заднице!

Обошёл кровать, сел на край. Рука сама потянулась огладить ее щеку, девушка дёрнулась и ударила по ладони.

— Посмотри на меня, — попросил, взяв ее лицо в свои руки. — Лол... скажи... — ком застрял в горле, мешая говорить, прокашлялся, — скажи, что это неправда!? — она широко открыла глаза и смотрела на меня с нескрываемой злобой.