Я оглядела свою грязную одежду и сказала сквозь слезы:

— Я у тебя переночую, а там что-нибудь придумаю. Мненеудобно тебя стеснять.

— Ой, не говори ерунды! Куда ты пойдешь, если у тебяденег нет?!

— Я даже не знаю…

— Поживи пока у меня, а там видно будет. Я тебя устроюна рынок. Торговать будешь. Заработаешь денег и снимешь жилье.

— Ой… Я теперь всю жизнь буду твоей должницей. Всюжизнь…

Не говори ерунды, — снова отмахнулась Галина. —Как я могу тебя на улицу выкинуть, если ты столько всего перенесла?! Как?! Я жене сука московская, которая вконец омосквилась и может человека в ночь простотак выставить. Если я тебя оставляю, значит оставайся. Только на работуустройся, чтобы на шее у меня не сидела.

— Я сразу куда-нибудь устроюсь. Обещаю. Никакой работойбрезговать не буду. Хоть полы мыть, хоть торговать, хоть дворником —подметать. — Я говорила и чувствовала, как мои глаза все больше и большенаполняются слезами.

— Для дворника ты шибко красивая.

— Ну и что… Это же так приятно будет глаз радовать…Красивый дворник… Любо дорого посмотреть.

— Хорошо, что ты хоть сейчас поняла, что тебе в Москвезацепиться надо. Любым способом.

— Галочка, я все понимаю. Если бы ты только знала, какя в свою деревню ехать не хочу. Как не хочу…

Не выдержав, я встала, положила голову Галине на грудь изаревела. Она осторожно погладила мои слипшиеся, грязные волосы, сморщилась ипробурчала:

— Ну, не реви. Не реви. Все будет хорошо. Я тебеобещаю, все будет хорошо. Будет и на нашей улице праздник. Жизнь, онаполосатая. Сегодня черная, а завтра будет белая.

— Ни фига, — заревела я еще громче. — У меняона постоянно черная.

— Значит, скоро будет белая.

— Думаешь, будет?

— Конечно будет.

— Тогда почему она так долго черная?

— Потому, что это Москва. Понимаешь, Москва? Не реви, ясказала. Не реви. Москва слезам не верит! Не верит она им и все!

— Галина, ну почему они решили, что со мной можнопоступать таким образом?! Только потому, что за моей спиной никто не стоит?!Потому что у меня нет ни флага, ни Родины, что я провинциалка?! Поэтому?!!

— Ты о чем? — устало спросила Галина.

— О Тамаре, о Якове и об им подобных.

— Ты еще очень легко отделалась. За любовь могут убить.Есть такая категория сумасшедших баб, они готовы сесть за решетку, лишь бы ихизбранник оставался их собственностью, даже если он сам хочет от них уйти.Милая, тебе еще повезло.

— Да уж, повезло…

— Я тебе говорю, повезло. Могло быть намного хуже.Считай, что ты отделалась легким ушибом или как там говорят, легким испугом.

— Хорошенький легкий ушиб! Мне кажется, что у меня всеребра переломаны и все органы разорваны!

— Если бы так было, ты бы не смогла встать, не то чтодоехать до моего дома. Я же тебе говорю, что это просто ушибы, и били тебяпрофессионалы. Потому что нет следов.

— А этот Яков…

— Что Яков?!

Этот гребаный Яков… Какого черта он свалился на мою голову?Он в меня стрелял. Если бы я не разыграла амнезию, то еще неизвестно, чем бывсе закончилось. Он поверил в то, что я ничего не помню. Подсознательно я сразууловила, что он очень опасен.

— Молодец. Значит, ты сыграла крайне правдиво. Непонимаю, почему ты захотела быть манекенщицей, а не актрисой. Обычно всепровинциалки осаждают театральные институты… Читают басни, стихи, монологи,изображают этюды…

— Ты надо мной смеешься?

— Нет. Думаешь, я не мечтала стать известной артисткой?Мечтала! Да ты найди кого-нибудь, кто бы не мечтал…

— Ты не дослушала про Якова…

— Ну и что там с Яковом?

— После всего, что произошло, он хотел откупиться отменя деньгами, — немного брезгливо сказала я.

— И что тебе не понравилось? Очень даже хорошая формаоткупа. Мне нравится, когда мужчины откупаются именно таким способом. Этоговорит об их нормальном отношении к жизни.

— Но ведь он в меня стрелял…

— Тем более. Он должен был дать тебе очень хорошуюсумму, чтобы ты раз и навсегда забыла о том, кто именно в тебя стрелял и зачто. Милая, за то, что он с тобой сотворил, он должен был хорошо тебезаплатить.

— Ты измеряешь все произошедшее деньгами?

— Конечно, а чем по-твоему это еще можно измерить ?

— Но ведь я с ним спала… — Я почувствовала, как у меняокончательно задрожал голос. — Нам было хорошо вместе.

— Еще скажи, что это не было похоже на случайную связь…

— Это не было похоже на случайную связь. — На этотраз мой голос был полон уверенности. — Это была ночь, полная страсти. Этобыла по-настоящему сказочная ночь.

— Еще скажи, что у вас все было по любви.

— Что-то вроде того…

— И откуда ж ей взяться, любви, за такой короткий срок?

— Для того, чтобы возникла любовь, не обязательно ждатьгодами.

— Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь… Тыпосчитала, что если мужчина нанес тебе огнестрельное ранение, и ты с нимпереспала, то он просто обязан быть честным гражданином и на тебе жениться.

Я залилась краской и пробурчала:

— Я совсем не это имела в виду.

— А вот и это! Только знай, дорогая моя, черта с дваженится мужик такого уровня. Раскатала губу! Не по Сеньке шапка. Сама посуди,зачем такому мужику деревенская баба?

— Между прочим, его первая жена тоже была деревенскойбабой.