— Так вот, — продолжал бригадир, — в верхних пластах на Абзалете в основном залегает германит с вкраплениями магнитного железняка и яшмы. Однако пару лет назад бурильщики разведали, что сердцевина горы состоит из чистого железа. Неудивительно, что норанцы проявляют к горным выработкам на Абзалете такое пристальное внимание. Железо для них — всё. Из него и оружие куют, и медали чеканят.

— А то, что гора принадлежит другому народу, их, похоже, мало волнует, — с горечью заметила Найялла.

— Все зависит от точки зрения, — хмыкнул бригадир. — Возможно, они полагают, что железо, которое они считают своей собственностью, находится на чужой территории. Если кто-то думает иначе, тем хуже для него.

— А вы-то почему работаете на норанцев? — удивилась Найялла. — Кажется, вы придерживаетесь другого мнения.

— Я всего лишь простой рудокоп. Это мой хлеб. Залежи полезных ископаемых в наших краях давно истощились, шахты закрыты, и нам приходится искать работу на чужбине.

Из коридоров с гладкими гранитными стенами они попали в пещеру, своды которой блестели от влаги и были покрыты многочисленными сталактитами и сталагмитами.

— Вы были правы, — сказал Микрин. — Это действительно известняк. Интересно, где мы сейчас находимся?

— Я давно потеряла ориентировку, — со вздохом призналась Найялла.

— Мы по-прежнему продвигаемся к северному склону горы, — сказал Джузек.

— Откуда вы знаете? — усомнилась Найялла.

— Уж он-то знает! — уверил ее Нуган. — Старина Джузек у нас под землей ориентируется, как крот.

Микрин опустился на колени и тщательно осмотрел пол.

— Несмотря на то что коридор закончился, пол здесь по-прежнему очень сильно затерт. Очевидно, что по пещере много ходят.

— Видимо, все те же маленькие монстры! — воскликнул Далджин.

— Нет. Не похоже, — покачал головой Микрин. — Цынцыкеры передвигаются по потолку и по стенам так же легко, как по полу, а здесь протоптана аккуратная дорожка. Причем эти следы мог оставить лишь кто-то крупный и тяжелый…

— Вы ничего не слышите? — вдруг прервала мужа Найялла, поднося палец к губам и встревоженно оглядываясь вокруг.

Все затаили дыхание и прислушались.

— Я слышу! — прошептал Микрин. — Как будто что-то гудит или скребется.

— Я ничего не слышу, — проворчал пожилой бригадир. — Видать, у вас, у мьюнан, острый слух! Может, это опять подземные толчки?

— Нет, звук ровный и непрерывный, — сказала Найялла. — Похоже на гудение машины или на шум водопада. Только никак не пойму, откуда он доносится…

— Вода бы нам сейчас пришлась очень кстати, — кивнул бригадир.

— Может, пойдем дальше? — нетерпеливо предложил Далджин. — Я продрог до костей и умираю от голода.

— А я умираю от жажды, — пожаловался Нуган. — Может, у кого-то осталась вода?

Микрин протянул ему свою флягу.

— Я бы тоже попил, — сказал Далджин, подходя к Нугану.

— Это последняя вода, — предупредил Микрин.

— И у меня нет воды, — сказал бригадир. — Без нее нам скоро всем крышка. Может, мы отыщем ее там, откуда доносится этот звук?

— Не уверена, но попробовать стоит, — поддержала его Найялла.

— А это что такое? — прошептал Далджин, прищурившись и показывая пальцем в темноту.

— Ты о чем? — удивился Нуган.

— Посмотри! Неужели не видишь?

— Господи, и правда!..

Где-то далеко, но вполне отчетливо блеснул свет фонаря. Неожиданно Далджин сорвался с места и, огибая сталактиты и сталагмиты, кинулся вдогонку огоньку.

— Эй, сынок, постой! — воскликнул бригадир.

Они бросились за Далджином, но между острыми конусами сталактитов и сталагмитов можно было двигаться только друг за другом.

Тусклый свет факелов озарял грубые колонны, подпиравшие своды пещеры. Далджин пропал. Второпях они не сообразили, что пещера впереди может резко раздваиваться, и, подойдя ближе, увидели, что направо и налево тянутся два туннеля.

Нуган растерянно покачал головой.

— В какой из них он свернул?

— Вот дурень-то, — проворчал бригадир, — и куда его только понесло!

— Лучше подождем здесь, — запыхавшись, предложил Микрин. — Может быть, он сам нас найдет. Нет смысла обшаривать туннели. Иначе в конце концов мы друг друга потеряем.

— Возможно, сюда ведет какой-нибудь обходной туннель, — сказала Найялла. — Что, если он свернул туда?

— Будем держаться вместе, — кивнул бригадир. — Подождем Далджина здесь, а если он не вернется, то отправимся его искать.

— Что это был за свет? Вы видели? Похоже на фонарь, — пробормотал молодой рудокоп, упираясь руками в колени и переводя дыхание.

— Мне показалось, что там промелькнула какая-то старуха, — сказала Найялла. — Кто бы это ни был, бегает он неплохо, — добавила она.

— А вы бы как поступили, если бы прямо из темноты на вас бросился кто-то с воплями и факелом в руке? — поморщился бригадир. — Наверное, тоже задали бы стрекача. Если это была старуха, он напугал ее до полусмерти… — Джузек уселся на землю и воткнул рядом факел. — Я устал как собака. Словно отработал две смены подряд.

Остальные уселись около него, с тоской думая, что хорошо бы сейчас погреться у костра и что-нибудь перекусить. Пытаясь согреться, Найялла жалась к мужу. Глядя на супругов-мьюнан, бригадир с грустью вспоминал о своей жене и ребятишках.

— Нужно добыть какой-нибудь еды, — размышлял вслух Микрин. — Интересно, эти цынцыкеры съедобные?

— Когда так проголодаешься, то и лягушку съешь, — буркнул бригадир.

— Еще чуть-чуть, и я буду готов есть землю, — отозвался Микрин.

— Кто знает, может быть, печеные цынцыкеры не хуже курятины…

Неожиданно раздался пронзительный крик, от которого в жилах застыла кровь. Жуткое эхо прокатилось по пещере и постепенно затихло.

— Господи, — пролепетал Нуган, — да ведь это Далджин!

— Он там! — хрипло промолвил бригадир, указывая рукой в темноту.

Задыхаясь от волнения и с бешено колотящимися сердцами, они поспешили на крик, свернув в пещеру, из которой только что вышли, и, опасливо оглядываясь по сторонам, двинулись дальше, не зная, что поджидает их впереди. Завидев в глубине пещеры бледно-голубой свет, они осторожно приблизились.

В углу лежал факел Далджина. Рядом валялся его рваный сапог.

— Боже мой, что с ним случилось? — выдохнул бригадир, смахивая со лба холодный пот.

Сделав еще шаг-другой вперед, он нагнулся и посветил вокруг, чувствуя, как у него по спине бегут мурашки. Его взгляд упал на вещевой мешок и окровавленную человеческую ногу — все, что осталось от Далджина.