Спастись бегством было невозможно. Единственной, хоть и маловероятной надеждой на спасение было пробиться сквозь их строй.

Аллан оценил опасность и пошел ей навстречу.

Яростно ударив шпорами коня, он ринулся в середину линии и проскочил сквозь нее… проскочил как молния сквозь тучи.

— Кругом! — крикнул командир отряда, пришедший в отчаяние от такой смелости. — Цельтесь в лошадь, — прорычал он, — и горе тому, кто ранит миледи!

Туча стрел упала рядом с Алланом, но благородный конь не замедлил своего бега, а Аллан не потерял мужества.

— Тысяча чертей! Они от нас уходят! — взвыл командир. — По ногам лошади стреляйте, по ногам!

Через несколько секунд всадники нагнали и окружили молодых людей, свалившихся на траву при смертельном падении бедной лошади.

— Сдавайтесь, рыцарь, — с насмешливой учтивостью промолвил командир.

— Никогда, — ответил Аллан, вскакивая на ноги и выхватывая меч из ножен, — никогда; вы убили леди Фиц-Олвин, — добавил молодой человек, указывая на Кристабель, лежавшую без сознания у его ног, — ну что ж! Я умру, отомстив за нее.

Но неравная борьба была недолгой: израненный Аллан упал на землю, а солдаты повернули обратно и Ноттингем, увозя с собой Кристабель как уснувшее дитя.

Между тем Уилл, испытывая угрызения совести, решил сопровождать своего дорогого Робина; он думал, что сможет быть ему полезен, и собирался потом как можно быстрее вернуться в поместье, чтобы полностью предаться созерцанию прекрасных глаз мисс Герберт Л и идеей.

Но Маленький Джон, любивший, чтобы все было как должно, остановил его.

— Тебе следует самому представить в поместье новых гостей, — сказал он. — А с Робином пойду я.

Уильям с этим согласился, да ему и в голову не пришло бы отказаться выполнить долг дружбы.

Как раз за то время, когда они разговаривали, леди Кристабель и Аллан опередили Гэмвеллов; Робин же, думая сократить дорогу, некоторое время шел вместе с молодыми людьми, пока он не увидел хорошо знакомую ему тропинку.

Хэл и Мод тоже опередили остальных, а брат Тук остановился, чтобы подождать остальных своих товарищей.

Продолжая беседовать, молодые люди дошли до перепутья, где Робин должен был их покинуть; неподалеку от этого места в расслабленной позе сидел на траве брат Тук: бедный монах мечтал о жестокосердной Мод!

Уже в сотый раз звучали слова прощания, как вдруг кто-то из братьев Гэмвеллов увидел неподалеку распростертое на земле окровавленное тело.

— Это солдат барона! — воскликнул один.

— Да, его подстрелил Робин! — уточнили другие.

— О Небо! Произошло ужасное несчастье! — воскликнул Робин, мгновенно узнавший Аллана Клера. — Ах, друзья, посмотрите: трава вся примята копытами лошадей. Здесь сражались… о Боже, Боже! Он, наверное, мертв!.. А где леди Кристабель, что с ней случилось?

Друзья окружили тело Аллана: жизнь, казалось, покинула его.

— Он не умер, успокойтесь! — воскликнул Тук.

— Благодарение Господу! — откликнулись остальные.

— Из раны на голове идет кровь, сердце бьется… Аллан, Аллан, сэр рыцарь, вокруг вас друзья, откройте глаза.

— Обыщите все кругом, — сказал Робин, — надо найти леди Кристабель.

Имя любимой, произнесенное Робином, пробудило в Аллане едва теплившуюся жизнь.

— Кристабель! — прошептал он.

— Все в порядке, сэр рыцарь! — крикнул монах, собиравший целебные растения.

— Вы за него отвечаете? — спросил Робин у монаха.

— Отвечаю; нот перевяжем рану, сделаем носилки из ветвей и отнесем его в поместье.

— Тогда прощайте, сэр Аллан, — грустно сказал Робин, наклонившись над раненым, — мы еще увидимся.

Аллан только слабо улыбнулся в ответ.

Пока сильные руки братьев Гэмвеллов осторожно несли на носилках бедного Аллана в поместье, Робин, терзаемый страшным беспокойством, быстро шел к дому своего приемного отца. Несчастья Аллана и страх за близких тяжестью лежали на его сердце; он проклинал расстояние, пространство, ему хотелось бы пронестись над лесом быстрее ласточки и обнять Маргарет и Гилберта, убедившись, наконец, что они живы.

— Ну, вы прямо олень быстроногий, — заметил Маленький Джон.

— Станешь им, когда захочешь, — ответил Робин. Спустившись в поросшую ольхой долину, где стоял дом Гилберта, молодые люди с ужасом поняли, что Лэмбик сказал правду. По долине стелился, окутывая деревья, густой дым, и в воздухе остро пахло гарью.

Робин отчаянно закричал и вместе с Маленьким Джоном, опечаленным не меньше его, бегом кинулся по просеке.

В нескольких шагах от обугленных развалин, где еще вчера приветливо и радостно светились окна счастливого дома, стоял на коленях бедный Гилберт и судорожно сжимал в своих руках окоченевшие руки распростертой на земле Маргарет.

— Отец! Отец! — крикнул Робин.

Глухой стон вырвался из груди Гилберта; он сделал несколько шагов к Робину и, рыдая, упал в его объятия.

Но природная сила духа заставила старого лесника подавить рыдания и жалобы, и он произнес твердым голосом:

— Робин, ты законный наследник графа Хантингдона; не вздрагивай: это правда… Значит, рано или поздно ты станешь могущественным, и, пока в моем старом теле сохранится хоть искра жизни, я буду принадлежать тебе… так что у тебя будет и богатство, и моя преданность; посмотри, посмотри же на нее, она умерла, она убита негодяем, убита та, которая любила тебя так нежно и искренно, как любила бы сына от плоти своей.

— О да, она меня любила! — прошептал Робин, стоя на коленях у тела Маргарет.

— Они убили твою мать, они разрушили твой дом! Граф Хантингдон, ты отомстишь за мать?

— Я за нее отомщу!

И гордо выпрямившись, юноша добавил:

— Граф Хантингдон раздавит барона Ноттингема, и жилище благородного лорда погибнет в огне, как погибло жилище лесника!

— Я тоже клянусь, — сказал Маленький Джон, — не давать ни отдыха, ни покоя ни Фиц-Олвину, ни его людям, ни его ленникам.

На следующий день тело Маргарет, перенесенное Линкольном и Маленьким Джоном в поместье, было с благоговением погребено на кладбище деревни Гэмвеллов.

Эта страшная ночь соединила в одну семью героев нашей истории, не забывших кровавых событий и поклявшихся отомстить барону Фиц-Олвину.

Через несколько дней после похорон бедной Маргарет Аллан Клер рассказал своим друзьям, как из-за стечения совершенно неожиданных обстоятельств у него снова была отнята его возлюбленная леди Кристабель.