— Я бы вас проводил, да отсюда отлучиться не могу. Покойников нужно схоронить, не оставлять же их так! Да и барин наш не велит самовольничать.

Мне стало понятно, возвращаться к помещику он не собирается. Наверное, решил воспользоваться счастливым случаем, пока вокруг война и неразбериха, сбежать на волю. Чтобы проверить догадку, я предложил:

— Давай мы тебе поможем с похоронами, а потом вместе поедем.

Семен сердито посмотрел и замотал головой:

— Никак нельзя, если я отсюда уеду, барин запорет. Он ослушания не прощает.

— Жаль, а сможешь объяснить, как нам до имения добраться?

Семен задумался, потом покачал головой.

— Как же словами дорогу расскажешь? Сторону показать могу, — он повернулся на восток и показал направление пальцем, — сначала нужно держать на рассвет, потом за Вдовьим лесом повернуть на полдень. А вот где, куда сворачивать на пальцах не объяснишь. Мы живем-то не на большой дороге, а на отшибе. До нас и идет-то всего один проселок. Барин гостей не жалует, удивляюсь, как он вас к себе допустил. Может по родственности?

Я неопределенным кивком подтвердил его догадку и опять вернулся к интересующей меня теме:

— Как это, на отшибе, неужели рядом нет других деревень? Я когда сюда ехал что-то такое видел.

— Это ты, наверное, мимо Мымарей проезжал, — догадался он, — так там никто не живет, барин всех мымринских крестьян на вывоз продал.

— Вот незадача, — вздохнул я, — как же нам добраться?! Может, отвезешь, а я бы тебе заплатил…

Упоминание о деньгах его зацепило, но он не поддался на искушение. Призрак свободы и надежда на французские богатства оказались соблазнительнее, чем расчет на верные, но небольшие деньги.

Чтобы прекратить неприятный разговор, он заторопился.

— Ладно, пойду в избу посмотрю на покойников. А вы как о себе понимаете, здесь останетесь или сами будете разыскивать Потапово?

— Пока останемся, а там видно будет, — ответил я, радуясь уже тому, что случайно узнал название имения. — Товарищ у меня недужит, когда ему полегчает, тогда и поедем.

Семен кивнул и направился почему-то не в дом, а на конюшню. Я вернулся в сарай к Матильде. Она вопросительно смотрела на меня, ожидая новостей.

— Имение называется Потапово, — сказал я, — мужик к своему барину-душегубу возвращаться не хочет, так что придется нам самим его разыскивать. Меня он не узнал.

— Тогда нужно ехать, — сказала Матильда, садясь на своем ложе. — Ты спросил, сколько туда верст?

— Не догадался, — с досадой признал я свой промах, — сейчас пойду, узнаю.

— Предложи мужику денег, может быть согласится проводить, — сказала она мне вслед.

— Уже предлагал, не хочет.

Я вышел из сарая и пошел на конюшню. Пистолет на всякий случай держал за спиной. Навстречу вышел Семен с оседланной лошадью. Увидев меня, смутился и объяснил:

— Лошадь застоялась, хочу прогулять.

— Значит уезжаешь? Может, сговоримся, покажешь, где ваша деревня, а потом гуляй на все четыре стороны?

Он отрицательно покачал головой. Потом, усмехнувшись, сказал:

— Ты что, думаешь, я тебя не узнал? Это ведь ты меня по голове огрел! Только я на тебя обиды не держу и золотой твой назад не отдам. Что с возу упало, то пропало. А к барину я не вернусь, он колдун. Да и тебе его искать не советую, все равно, не будет твоего верха над ним.

Семен легко сел в седло и взбодрил лошадь каблуками. Она тронулась с места, и я уступил ей дорогу. Никаких претензий у меня к караульному не было, он был волен поступать так, как считает нужным. Когда Семен проезжал мимо, я спросил вслед:

— Скажи хоть, как барина зовут, и сколько верст до имения. Все-таки я спас тебе жизнь!

Мужик придержал лошадь и обернулся в седле:

— Зовут его Павлом Петровичем, как покойного царя-батюшку. Отсюда до Потапово час пути. Поедете по дороге через Вдовий лес и как увидите сросшиеся в одну березы, сворачивайте на полдень. Только днем туда не суйтесь, враз вас наши гайдуки изловят. И живет барин не в самом господском доме, а в избе от него по левую руку, зовут ту избу «флюгель».

— Спасибо и на этом, — поблагодарил я, дождался, когда он выедет за ворота, и вернулся к Матильде.

— Узнал? — спросила Матильда, как только увидела меня. Я передал ей разговор с Семеном. — И что мы теперь будем делать? — спросила она. Меня это вопрос занимал не меньше, чем ее. За себя я не боялся, чтобы придти в норму, мне хватило бы нормального ночного отдыха. Другое дело женщина. Выглядела Матильда больной, лицо так распухло, что один глаз совсем закрылся и синяк сполз до подбородка, а ее еще недавно милый носик меня просто пугал. Конечно, ни о каком нападении на охраняемое имение в таком состоянии не могло быть и речи.

— Давай сначала приведем себя в порядок, — предложил я. — Переночевать мы можем в бане. Я ее натоплю. Ты пока отдыхай, а я схожу в дом и принесу наше оружие.

Матильда подумала и согласилась:

— Хорошо, останемся еще на одну ночь. Надеюсь, сегодня на нас больше никто не нападет. Как ты думаешь, мы отыщем это Потапово?

Вопрос был риторическим, поэтому я только пожал плечами и пошел в охотничий дом. Как мне не хотелось этого делать, но без последнего визита туда обойтись было нельзя. За исключением одного пистолета, все наше огнестрельное оружие и огневой припас, оставались там.

Я поднялся на крыльцо, несколько раз глубоко вдохнул и, задержав дыхание, пошел в залу. Стараясь не концентрировать взгляд на обезображенных смертью телах, я подошел к столу, взял свой мушкетон и быстро вышел. Все оказалось не так страшно, человек быстро ко всему привыкает. Отдышавшись, я повторил попытку и так же не дыша зловонием вынес второй мушкетон. Теперь оставалось спасти драгунскую саблю Матильды и мешок с порохом и пулями. Справился я и с этим.

Теперь можно было вернуться к раненой подруге, но я задержался на крыльце. Успешная операция ободрила, да и к виду погибших я уже присмотрелся, и подумал, что неплохо было бы на всякий случай иметь в запасе пару бутылок здешнего вина. Мало ли как могут в дальнейшем сложиться обстоятельства…

Матильда увидев знакомые бутылки, удивленно воскликнула:

— Зачем ты принес эту дрянь, хочешь, что бы мы отравились?!

— Пусть будут, может быть, на что-нибудь и пригодятся. Во время войны все способы хороши! — ответил я. — Как ты говорила: «Алигер, ком алигер?» Если удастся, заставим Петра Петровича выпить своего собственного зелья!

Эта мысль Матильде понравилась и она злорадно кивнула.

Первым делом я зарядил мушкетоны, после чего пошел топить баню. Удивительно, но всего за одни сутки с нами произошло так много «интересного», что у меня появилось чувство, что все началось не вчера, а очень давно.