– Так тебе даже сны о ней снятся? – спросила Кэтлин обиженно.

– Ну я же не могу распоряжаться своими снами.

– Может, и не можешь. – Она повернулась к нему спиной.

Он положил ей руку на плечо:

– Не надо...

– Отстань от меня. Иди обратно в свой дурацкий сон. Может, снова с ней там встретишься.

Шейн лег на спину, но не мог закрыть глаза. Он боялся снова увидеть стену воды, сметающую Кэтлин и детей. Или мертвые глаза Сериз. Более часа он пролежал в постели, затем осторожно поднялся, чтобы не разбудить Кэтлин.

Демоны его прошлого снова вышли на охоту. Шейн надел штаны и ботинки. Подобрав рубашку и захватив ружье, он спустился по лестнице и вышел из дома.

Он пытался убедить себя, что это был только сон. Только индейцы и суеверные люди верили снам. Его дядя и кузен утонули во время весенних паводков. И он едва не утонул вместе с ними. Но в том не было его вины. И сон не мог означать, что с его семьей может случиться что-то плохое.

Шейн представлял, что Мэри скажет ему об этом сне. Она будет уверять его, что это знак надвигающейся опасности или даже смерти.

Шейн всегда верил только в то, что мог потрогать или хотя бы увидеть. Но он также доверял инстинктам Джастиса. Если парень говорит, что кто-то наблюдал за ним и Кэтлин, это вполне может оказаться правдой.

Он не сказал Кэтлин, что лошади, чьи следы они с Гейбриелом обнаружили, были подкованы. А это значило, что это были не индейские лошади. Несмотря на то что Рейчел говорила ему о потерях Томпсонов, следы шли по их территории. А это могло означать только одно: Бо или Нейт или оба сразу.

Он должен выяснить, кто совершает набеги на Килро-нан, и положить этому конец. И если ему придется пристрелить сына Здоровяка Эрла, это приведет к войне между ними.

Нужно отправить подальше Кейти и малышку, пока не поздно. Шейн был не прочьрискнуть собственной жизнью. Но жизнь Кейти, несмотря на все трудности, что случались между ними, была слишком большой ценой за Килронан.

Декабрьский ветер рвался в конюшню, но Шейн плотно закрыл за собой дверь, введя под уздцы своего коня. Несколько собратьев по конюшне поприветствовали Чероки храпом, и тот ответил им тем же.

Шейн снял шляпу и стряхнул с нее снег. Он замерз, и боль в колене снова давала о себе знать, сковывая движения. Шейн вздохнул: вот так морозным декабрьским утром вдруг начинаешь чувствовать свой возраст.

Он поднялся еще до зари, после нескольких часов короткого сна, похожего на забытье. Предыдущей ночью погода была такой скверной, что ни он, ни Гейбриел даже не потрудились нести караул. Зима обещала быть премерзкой. Он это чувствовал, так же как и то, что с севера надвигается буран.

– Для уголовников слишком плохая погода, – проворчал Шейн, обращаясь к коню. И уж тем более погода была слишком плохой для такого хлюпика, как Бо Томпсон, чтобы задумать очередную пакость. Шейн начал надеяться, что, кто бы ни совершал набеги, зиму Килронан переживет спокойно.

С полудня начал валить снег – не настоящий снегопад, а просто большие кристаллические снежинки. И температура упала. Ноябрь был теплее обычного, если не считать резкого ухудшения где-то в середине месяца. Однако олень, которого подстрелил Гейбриел, был очень упитанным и с оформившимся зимним подшерстком.

– Плохой зима, – сказала Мэри, обрабатывая освежеванную шкуру. – Енот и бобер тоже растить толстые шкуры. Плохой зима. Ты лучше стрелять мясо быстрей.

Мэри была права, да и спорить с ней никто не собирался. Шейн начал охотиться. Они с Гейбриелом пополнили запасы мясом оленя, уток и гусей. Он обменял молодого бычка на трех свиней. Женщины работали с утра до ночи, приготовляя из мяса консервы, колбасы и прочее. Они коптили мясо и солили его в бочках. Натопили много свиного сала.

Заготавливать мясо на зиму было занятием не из легких, и Шейн удивился тому, с какой стойкостью его жена претерпевала все трудности. Но если Кэтлин была в этом деле новичком, то Мэри – просто докой. Индианка настояла, чтобы Шейн взял еще одну женщину в помощь.

Они подобрали Урику, когда он уехал продавать бычка. Шейн вернулся домой и с удивлением обнаружил посреди двора странную индейскую девушку около котла с кипящей водой, в которой обваривались гусиные перья. Когда он спросил ее, кто она такая, девушка от испуга закричала, бросила мешалку и убежала на кухню, спрятавшись за Мэри.

– Урика – хороший работник, – сказала Мэри. – Индианка. Крепкая.

Шейну Урика не казалась крепкой. Да и женщиной-то не казалась. Ее худое, точно шпала, лицо было испещрено следами оспы, а хрупкое недоразвитое тело непонятно каким чудом удерживало дух этой девочки.

– Я не могу позволить себе нанимать кого бы то ни было, – твердо сказал он. – Накорми ее, пусть отдохнет пару дней, затем отправь обратно к родственникам.

Мэри улыбнулась одними уголками губ и переложила трубку.

– Даром, – прояснила она ситуацию. – Урика работать за еду.

Девчонка испуганно озиралась по сторонам, и Кэтлин стало ее жалко.

– Пожалуйста, Шейн, она же совсем сирота и полужива от голода. С ней ужасно обращались, и ей некуда пойти. Мэри сказала, что Урика три дня шла пешком, чтобы добраться сюда. Я не сомневаюсь, что мы сможем позволить себе еще одну тарелку за столом. Нельзя выгонять ее. Во всяком случае, не сейчас, когда столько работы.

– Мэри ей сказала, – проворчал Шейн.

Бог свидетель, девчонка настрадалась, но Килронан и так еле концы с концами сводит. Они не выживут, если начнут давать приют всем просящим.

– А почему ваша Урика сама за себя не может сказать? – спросил он.

У Кэтлин, как всегда, нашелся готовый ответ.

– Урика не говорит по-английски. Только на индейском. Но Мэри и Гейбриел ее понимают. Так что все просто замечательно.

В конце концов он смягчился и позволил Урике остаться. Если бы молодая индианка попросила хоть небольшую зарплату, он прогнал бы ее. Кошелек его был пуст. С этого дня и до самой весны, когда он погонит скот в Форт-Индепенденс, они будут жить только запасами.

Шейн покачал головой и отвел Чероки в свободное стойло. Женщины! Как только они сговорятся и начнут плести против него интриги – пиши пропало!

В конюшне было темно, поскольку окна заколотили на зиму, зато так было гораздо теплее. Запах преющего сена, потертой кожи и лошадей задурманил голову Шейну, и тяжести дня как-то сами собой свалились с его плеч.

Что ни говори, а он прошел неплохой путь от ирландского мальчишки в дырявых туфлях. В постели его всегда ждала прекрасная жена, он твердо стоял на собственной земле, и у него был умный сынишка. И, если он не ошибается, у Кэтлин еще достаточно муки, чтобы приготовить хлеб к столу.

Тут какой-то царапающий звук вклинился в ход его мыслей. Шейн вскинул голову, взглянул вверх, и на его лицо упала пара соломин с сеновала.