А Делмар еще целый час будет отвлекать Вэйда…

Спокойно, в мрачных раздумьях и тихих разговорах мы просидели часа два. Периодически проходившие мимо сектанты строго велели:

— Не разговаривать!

Мы опасливо замолкали, но через некоторое время вновь возобновляли свой тревожный разговор. Нам было страшно и неуютно, и мы не могли молчать.

Потом сектантам просто надоело нас одергивать, решив, что нет человека — нет разговоров, Селину куда-то утащили.

Она кричала, брыкалась, извивалась, пару раз заехала одному лысому затылком по носу, когда тот пытался ее поднять, другого покусала я, но ничего, кроме сдавленных ругательств, мы не добились. Бить нас не стали. Я, как сосуд Рассах, была неприкосновенна, а Сэл просто пообещали долгую, мучительную смерть и утащили в неизвестном направлении.

Дальше русалок я ждала уже в мрачном нетерпении.

Час ждала. Второй ждала.

Руки, болевшие последние несколько часов, утратили всякую чувствительность, зато спина страшно ныла, было даже такое чувство, будто позвонки медленно и мучительно перетираются в пыль под треск лопающихся спинных мышц.

Время для меня растянулось в одну длинную, мучительную вечность, в которую порывом робкой надежды ворвался неожиданный голодный клекот за кормой.

Сектантам не удалось-таки проскочить незамеченными. Даже на быстроходном корабле, даже в отсутствии Раяра, морские ведьмы их настигли… нас настигли.

И меня это отчего-то очень радовало. Не думая о том, что меня тоже могут съесть за компанию с сектантами, или о том, что где-то там, вдали от меня, но тоже на корабле, сидит Селина, которой теперь тоже угрожает опасность попасть в зубы русалок.

Я ни о чем не думала, просто радостно засмеялась, когда через борт, под ноги к мечущимся по палубе адептам, свалилась первая морская ведьма.

Хвостом сбив с ног одного из сектантов, она бесстрашно прыгнула на другого и даже успела вгрызться ему в горло до того, как в ее спине, основательно оплавив плавник, появилась обугленная, тлеющая по краям, дыра.

Но это еще не была победа. Если верить шуму за бортом, русалок было просто до неприличия много. Из-за высокой скорости, на которой шел корабль, немногим удавалось на него забраться, но тех, кому все же удалось, было вполне достаточно, чтобы спустя каких-то десять минут, бегающие по палубе сектанты начали поскальзываться на кровавых лужах, спотыкаясь о трупы своих убитых и тела еще не выброшенных за борт русалок.

Огненный шар, страшно стрекоча, врезался в борт над моей головой, заставляя меня с визгом неловко пригнуться.

Одна из русалок, до этого с аппетитом хрустевшая косточками шейных позвонков одного из сектантов, совсем рядом со мной, за стеной из трех бочек, оторвалась от своего занятия и резко выглянула из-за этой своеобразной перегородки, найдя меня взглядом своих черных жутких глаз. Зрачок в этой черноте мерно пульсировал белым светом, и это выглядело просто до одури жутко.

Она не стала обползать бочки, нет. К чему такие сложности, когда можно перебраться через них, шлепнувшись прямо к моим ногам.

Сдавленно охнув, я попыталась сильнее прижаться к борту, как-то подобрать ноги, но смогла лишь неловко дернуться. Тело не слушалось, было словно деревянным и будто бы даже чужим.

Узкие прохладные ладошки легли на мои коленки, погладили ткань брюк, круглое личико, измазанное кровью, приобрело забавное наивно-любопытное выражение, совершенно не вязавшееся, собственно, с кровавыми разводами на бледных щеках и полных губах.

Она подтянулась ко мне одним резким рывком, несильно нажав на колени, упав чешуйчатыми, холодными бедрами мне на ноги и как-то по-звериному ткнулась носом в грудь, туда, где спрятанный под тканью, все еще висел амулет Раяра.

Оставив на тунике кровавые разводы, русалка оторвалась от меня, прекратив обнюхивание, прострекотала что-то непонятное и быстро уползла, на прощание скользнув хвостовым плавником по моей ноге.

Минут пять я просто пыталась вспомнить, как правильно дышать, попутно стараясь унять расшалившееся сердце, и как-то не заметила тот момент, когда мы пробили русалочью линию и вышли в тихие воды.

Столь близкое знакомство с одной из морских ведьм не смогло оставить меня равнодушной, вот только поделиться своими впечатлениями мне было не с кем…

Остров неумолимо приближался, сектанты носились по палубе, сбрасывая тела русалок в воду и перетаскивая своих убитых на корму корабля.

Замывать кровавые разводы никто не спешил, равнодушно глядя на то, как кровь засыхает, намертво въедается в дерево и пахнет. От густого медного запаха у меня в горле встал ком, который никак не получалось сглотнуть. А сектанты бегали мимо, что-то обсуждали, с надеждой поглядывая на Потухший остров, уже так хорошо различимый на горизонте.

Охотник, который, Закатный и та еще скотина, нашел меня почти перед самым прибытием. Принес воды.

— С чего бы такая щедрость? — сипло спросила я. Пить хотелось просто зверски, но молча принять подачку просто не получилось.

— ‎Ты привела мне в руки жрицу, — с пробирающей до самого нутра улыбкой проговорил он, поднося горлышко фляги к моим губам, — если бы не ты, я не смог бы выполнить этот заказ. Считай это моей благодарностью.

— ‎Это еще почему? — спросила я, не спеша пить.

Охотник уже собирался что-то сказать, возможно, даже объяснить, но я его перебила:

— Хотя нет, мне не интересно.

— ‎Не интересно? — удивился он, настойчиво тыкая флягой мне под нос. — Пей, ты же хочешь, я вижу.

И я сдалась, прижалась губами к горлышку, жадно глотая прохладную, такую сладкую воду, и утвердительно фыркнула.

Почему мне должно быть интересно, если я помню разговор Раяра и Вэйда в Сумеречной зоне? Этой ночью Селина должна была стать женщиной, тем самым обезопасив себя от сектантов, но в ее жизни появилась я. И вот, плывем мы теперь вместе с ней на корабле, среди упорных адептов, на верную гибель.

Шикарное завершение жизни, ничего не скажешь.

Хотя, был у меня один вопрос, который нужно было прояснить:

— А с чего вы взяли, что задание выполнено? Может жрица уже того, не жрица давно.

Видимо, я действительно сделала ему просто огромное одолжение, раз он послушно показал мне тонкий плетеный браслет с вделанным в него прозрачным камнем:

— Жрицы — благословленные Мирай носительницы искры. Вступая в брак, жрица теряет свое благословение, и искра гаснет, — коснувшись пальцем камня, Охотник дважды по нему стукнул, — он показывает горит ли еще искра. У той девочки она просто удивительно яркая.

— ‎Вот же… черт.

— ‎Еще? — предложил он, качнув флягой.

— ‎Нет.

Посидев еще немного, возможно даже в ожидании благодарности, мужик все же ушел.