Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В курсе. Я много чего в курсе о тебе, Железнов. И что думаешь?
– Понравилось. Эмоционально и убедительно. Рокотов умеет идти на шаг впереди. Ну а ты? Убедила присутствующих здесь журналистов, что не донести до зрительской аудитории суперхитовую содержательную часть эфирного наполнения нового сезона будет преступлением перед трудовым народом?
– Эк завернул. Девчонки мои убеждают, а я тут с тобой. Разговоры разговариваю. А твои, кстати, где?
– Да растащили по соседним столикам красавицы из продаж и развития сети.
– Окучивают?
– Да это как-то не обсуждается. Хотя и справедливо для компании, на семьдесят процентов состоящей из женщин, преимущественно молодых. Три живых неоприходованных холостяка под тридцать и чуть старше – непозволительная роскошь. – Железнов усмехнулся. – Хорошо, что пока в отношении холостяков не ввели антимонопольный закон. Пришлось бы раздать их по департаментам.
– Смешно. А ты знаешь, что твою команду за глаза называют мушкетерами?
– Мушкетерами?.. Команду финансовой зачистки?.. Хотя… В этом составе мы пашем уже практически два года. А если к моим трем холостякам добавить еще и меня… – Железнов рассмеялся. – Не, не пойдет. На д`Артаньяна я явно не тяну – возраст не тот. Да и лошади… заскорузлой… у меня нет… Да и не заскорузлой – тоже.
На этом мысль Железнова испарилась: по проходу между столиков шла Маша – безумно притягательная, элегантная, недостижимая.
– Лена, извини меня, мне нужно остаться одному.
Елена опешила от такого резкого поворота в разговоре:
– Не поняла…
– Лена, мне нужно остаться одному. Прости.
Керес поймала напряженный взгляд Железнова, направленный на Машу.
– Странный ты, Железнов, – поднимаясь, произнесла Керес.
Генеральному, по-видимому, уже доложили, что на конференцию явился финансовый управляющий «Русского ресурса» – компании, владеющей наибольшим пакетом акций телекомпании. Рокотов, покинув свой ВИП-стол и приветливо вскинув руку, двигался по проходу – навстречу Марии Николаевне.
Железнов наблюдал, как генеральный, взяв Машу под локоть, проводил к соседнему со своим столу, на котором уже стояли чистые столовые приборы… В общем, только ее и ждали.
Железнов налил себе в фужер сухого красного, бросил в него пару кусочков льда, пригубил и закурил сигарету. По всему телу волнами пробегала дрожь – как и всегда, когда он разговаривал с Машей по телефону.
Железнов наблюдал, как Маша и генеральный в течение пары минут оживленно о чем-то беседовали, после чего генеральный нашел взглядом своего охранника – Толю (Колю), кивнул ему, чтобы тот подошел. Получив указания, Толя (Коля) двинулся в сторону сцены, на которой зажигала какая-то специально приглашенная группа с земли обетованной. Неплохо зажигала, но название как-то у Железнова не отложилось. Подойдя к руководителю, Толя (Коля), кивнув в сторону генерального, по-видимому, что-то произнес от его имени. Руководитель группы улыбнулся и кивнул в знак согласия.
Железнов увидел, как Маша и генеральный поднялись, Маша что-то произнесла, генеральный развел руками, Маша развернулась и двинулась по проходу к… Железнову.
– Здравствуйте, Саша.
Железнов поднялся.
– Неожиданная встреча…
Для Железнова мир сразу же сузился – или вырос (вопрос терминологии) – до размеров этой единственной женщины.
– Для кого как, Саша.
– Что привело вас сюда, Маша? Презентация уже прошла…
– Саша… – Маша глубоко выдохнула. – Саша, я пришла сюда только для того, чтобы увидеть вас.
– И об этом вы сказали Рокотову.
– Да, почти, – Маша улыбнулась. – Я выразила восхищение динамикой развития телекомпании и достигнутыми под его руководством финансовыми результатами.
– А он сказал, что в существенной степени эти результаты…
– Не в существенной степени, а в первую очередь. Да, Саша, он сказал, что в первую очередь эти результаты основаны на эффективной инвестиционной политике, проводимой «Русским ресурсом».
– Маша… О чем мы говорим… Я люблю вас, Маша.
– Я это знаю. И вовсе не потому, что вы мне говорите это, Саша. Я это чувствую, хоть вы и не любите это слово. Чувствую постоянно. Я все знаю… Все, что касается вас. Это чувство обостряется, когда вам плохо, Саша. Я всегда знаю, когда вам плохо… Несмотря на то, что вы никогда мне об этом и не говорите.
– Я сделал свой выбор сам.
– И сами несете свой крест.
– У Него их тоже не было…
– Кого – их, Саша?
– Помощников. Маша, вы же все понимаете… Все! Так в жизни бывает, когда обстоятельства значительно выше наших желаний. Неизмеримо значительнее… Плюс – ваша работа, которую я ненавижу. Я даже не могу пригласить вас на танец, чтобы не поставить вас в неловкое положение.
– Саш, ну пожалуйста… Не говорите глупостей. Если бы вы знали, чего мне стоило попасть сюда… Я сюда пришла только за этим – чтобы вы пригласили меня на танец. Если вы хотите, конечно…
Железнова пронзила мысль, что вот сейчас… Именно сейчас может наступить момент истины – что он для нее: «приятно жить в лучах чьего-то восхищенья» или нечто большее… К черту все обстоятельства! Нет ничего важнее, чем любовь этой женщины, его Маши. Он готов ждать ее всю жизнь – пока дети вырастут, пока все не поймут, что по-другому – это нечестно, что по-другому – это не по-человечески. Будет ли она ждать всю жизнь?
– Маша! Разрешите пригласить вас на танец?
– Если бы ТЫ знал, как долго я этого ждала…
Маша посмотрела на руководителя музыкальной группы с земли обетованной, тот кивнул головой, и… И тут грянуло танго!
Железнов решительно положил левую руку на спину Маши, а в правую Маша вложила свою руку. На какую-то секунду Железнов и Маша замерли, еще не до конца осознавая, что с ними происходит. Непонятная, не подвластная никаким физическим законам энергия, мощная, как ураган, переносилась от одного к другому… Набирала невиданную силу в одном и возвращалась к другому, чтобы подняться на недосягаемую высоту и обрушиться на них обоих. Мы же – одно целое! Мы же не сможем быть друг без друга! Мы созданы друг для друга! И сколько бы ни отпустила нам жизнь, и что бы в ней ни происходило, никогда и ничего более важного, чем ты для меня, в моей жизни не будет…
Железнов не видел ничего, кроме глаз Маши, в которых перемешалось все – и любовь, и отчаяние… И понимание того, что они никогда не смогут быть вместе… И страсть… И счастье от того, что вот они рядом… Сейчас… В эту секунду…
Они не разговаривали во время танца – за них говорили руки, прикосновения и глаза, которые в данную минуту не смогло бы оторвать друг от друга ничто и никто…
Они никого не видели – им никто не был нужен… Только он и она…