— Трать-тарарать, а добра то сколько, — опять не выдержал Мэт.

— Мы сюда не за этим пришли, — остудил его капитан.

— Дык пропадает же, бери не хочу. — Мэт потянулся здоровенной волосатой рукой к небольшой шкатулке с тонкой резьбой, стоявшей на постаменте.

Капитан молча показал ему кулак.

— А я че, — обиженно ответил Мэт, отдергивая руку, — я ж просто на память, заради красоты, у них безделушек этих, никто и не заметит.

Они подошли к высокой двустворчатой двери в конце коридора, украшенной витиеватой лепкой с позолотой… Рядом с дверью мирно спали два здоровенных мохнатых курмширца.

При взгляде на них глаза любителя прекрасного Мэта округлились от ужаса.

— Если вы с ума сошли, то я еще нет, а вдруг они очнутся, уж лучше эти, как их — львы.

— Усыпляющий газ, — тихо бросил им проводник. — Но времени у нас мало.

Они открыли огромные двери и проскользнули внутрь. Храброму Мэту оставалось или стоять в тускло освещенном коридоре рядом с похрапывающими и совсем не страшными во сне курмшириами, либо последовать за своими товарищами. Без малейших колебаний Мэт выбрал последнее.

За дверью, после небольшого коридора, находилась просторная комната с большими окнами на всю стену и огромной кроватью в центре.

Крадучись, ночные гости подошли к постели, на которой лежали двое мужчина и женщина. Они мирно спали, развалившись чуть ли не на все ложе.

Тот, которого называли капитан, указал третьему, всю дорогу молчавшему взломщику, на мужчину. Не говоря ни слова, здоровяк подошел к голове спящего. Сам капитан занял позицию у его рук, а насмерть перепуганный Мэт стал у ног парня.

Капитан вытянул из складок своего одеяния шприц-тюбик, наполненный мутным содержимым, и, сняв колпачок, резким движением вогнал иглу в обнаженное предплечье Рипа.

Мужчина на кровати неожиданно дернулся, глаза его открылись, он хотел закричать, но стальные тиски рук пресекали всяческие шевеления. Секунда, и содержимое шприц-тюбика оказалось в руке несчастного. Почти сразу же взор его затуманился, глаза закрылись, он обмяк под руками ночных посетителей.

— Берите его, — тихо распорядился капитан.

Молчаливый здоровяк поднял расслабленное тело с постели и взвалил его на плечо, согнувшись под: своей ношей. Похищенный был не из худых. Они направились из спальни вслед за капитаном и Мэтом.

Лишь маленький проводник на секунду задержался в комнате. Он тихо подошел к краю кровати, где спала женщина, несколько секунд смотрел на ее спокойное во сне лицо, а затем поднял руку и нежно провел ею, по волосам спящей; после чего, опомнившись, побежал к выходу.

Уже у забора, стоя на пороге дома, тот, которого звали капитан, обернулся к проводнику. Он вытащил из складок одеяния кошелек, в котором что-то позвякивало.

— Бери, Шаула, как и договаривались, тысяча динариев. Ты честно отработала эти децьги.

— Нет, — мотнула головой молодая девушка, — забери. Мне их не надо. Я бы сделала это и даром.

В проеме показалась взлохмаченная голова Мэта.

— Гарри, ну ты идешь, того и гляди на ночной дозор наткнемся.

Однако его перепуганные глаза были направлены отнюдь не в сторону улицы возможного появления якобы страшного ночного дозора, состоящего в основной массе из необстрелянных новобранцев городской полиции. Глаза смотрели за спины стоящих, в глубину парка, где спали загадочные животные.

— Да, сейчас, — обернулся к нему капитан, которого все знали под именем Грязный Гарри. Он посмотрел на девушку.

— Ну как знаешь, Шаула, бывай, может, свидимся. Высокая худая фигура скрылась вместе со своими попутчиками со своей ношей.

Рип с трудом разлепил отяжелевшие веки. Где он, что с ним? Он попробовал протереть глаза — руки не слушались, и не только руки — ноги, туловище. Рип посмотрел на себя. Он сидел на деревянном стуле, привязанный к нему тонкой белой веревкой; единственной подвижной частью тела оставалась голова.

Он смутно помнил сильные руки, прижимающие его к постели, и боль иглы, впившейся в тело. Его похитили. Украли прямо Из дома Нивелин, да что там из дома, прямо из ее постели, несмотряна всю охрану и дорогих телохранителей.

Рий с невеселой улыбкой подумал: то-то им достанется с утра, хотя… может, это утро уже наступило.

Он огляделся тго сторонам. Стул стоял посередине небольшой, скудно обставленной мебелью комнаты.

Это могло быть что угодно. Чье-то жилище, недорогой отель, заброшенный дом, скорее всего последнее.

Но кто его похитил? Зачем он здесь. Из-за выкупа. Вполне возможно. Этот промысел, как он слышал, полной силой процветает на окраинных мирах. А может… это как-то связано с его прошлым или вконец осерчавший Фаддах нанял людей отомстить, впрочем, вряд ли, уж больно мудреный и дорогой способ.

Дверь сзади Рипа скрипнула, послышались тяжелые шаги. Шаги подошли ближе, на Рипа дыхнуло перегаром вперемешку с запахом давно не мытого тела.

— А-а-а, очухался, красавчик, — произнес противный скрипучий голос у самого уха, — а то Гарри уже заждался, пойду обрадую. — Шаги удалились.

Буквально через минуту дверь хлопнула вновь. Вошедший обошел связанного Рипа и стал перед ним, замерев в круге света, льющегося из лампы.

— Ну здравствуй, Джон, — произнес вошедший, — узнаешь меня?

Рип с интересом посмотрел на субъекта. Перед ним стоял мужчина — высокий, худой, впалые щеки, острый нос, длинные, до плеч, грязные волосы и редкая черная бородка с усами. Что-то знакомое было в его облике, да, они где-то встречались, Винклер попытался вспомнить, и перед глазами встал невольничий рынок, день, когда его продавали, — это он, тот самый мужчина; он размахивал руками, чего-то требовал от Тича, а затем чуть не купил Рипа.

Ну подумаешьо раба не купил, не воровать же его из-за этого в самом деле.

— А я тебя сразу узнал, Красавчик Джон, — процедил человек с бородкой, небось и не чаял встретиться. — Он резко наклонился к Рипу: — А моего брата помнишь, а?

Рип непонимающе уставился на него.

— Конечно, помнишь, ведь это ты его…

— А если не помнит, — в поле зрения показался здоровяк с красной физиономией и всклокоченными волосами, — то мы живо освежим его мозги.

Громила начал радостно закатывать рукава, обнажая огромные руки, покрытые бурой растительностью.

— Подожди, Мэт, — остановил его бородач, — я сам. Мне доставит удовольствие собственноручно расквасить его симпатичную мордашку. — И, широко замахнувшись, длинный влепил Рипу кулаком в челюсть.

От удара голова Винклера откинулась. В глазах на мгновение заплясали разноцветные круги.

— Нравится, Джон? — опять наклонился к нему бородатый. — Это только начало, я лишь разминаюсь перед тем, как как следует гобой заняться. — И он со всей силы ударил Рипа по голове с другой стороны. Еще не успело проясниться зрение, как Рип почувствовал очередной удар под дых. Воздух мгновенно вышел из легких, а послать туда новую порцию он не мог.